— Он меня не тронет, — тихий голос дрогнул. — Без меня он не получит кредит.

Ван дер Меер вскинул брови и презрительно ухмыльнулся:

— Кредит?.. — повернулся к Якубусу. Засмеялся. Злорадно. Красиво. — Либо вы возвращаете мне всё до последнего стювера, либо… Срок вам пять дней.

Бросив на съёжившуюся соседку последний взгляд, ушёл с высоко поднятой головой, оставив входную дверь настежь открытой.

«Вернётся», — облизнула Ника губы. Вернётся через пять дней, чтобы получить долг или острый клинок в сердце. Якоб не смирится с поражением.

Смотрела, как госпожа Маргрит побежала закрывать дверь. Откуда только силы взялись?

— А всё так хорошо складывалось, — услышала Ника над собой сдавленный голос Якубуса. — Если бы не ты.

Он присел перед ней на корточки:

— Как думаешь, что я с тобой сейчас сделаю?

Глава 16

Потерянная, оглушённая Ника забыла об опасности. Она втянула голову в плечи и закрыла её руками, защищаясь от удара.

Якубус не ударил, он грубо схватил сестру за волосы, вынуждая её запрокинуть голову.

Ника уцепилась за его руки и зажмурилась от боли. Сжала зубы, но не издала ни звука. Попалась — терпи.

О случившемся не жалела. Перед глазами мелькнуло перекошенное от страха лицо Якубуса, стоявшего напротив Ван дер Меера.

Якубус трус, а трусов надо бояться. Трусость помогает трусу не только выжить, но и с помощью хитрости и коварства достигнуть многого. Например, власти.

Сейчас мужчина упивался властью над слабой, беспомощной сестрой.

— Якоб, оставь её, — умоляла госпожа Ма, стоя за спиной сына, боясь к нему прикоснуться. — Я отпишу тебе склад и лавку… Только не трогай мою девочку.

— Не-ет, — протянул Якоб, — кто виноват в случившемся, тот всё и исправит. Так, сестрёнка?

Он рывком вздёрнул Нику на ноги. Затылок прошило острой болью. Вкус крови в прокушенной губе опьянил. В глазах потемнело; потекли слёзы.

Госпожа Маргрит гладила сына по руке, приговаривая ласково:

— Она сделает, сделает. Всё сделает, что прикажешь. Руз, не молчи! — с трудом разжала его негнущиеся пальцы.

Раздув ноздри, Якубус поморщился и хлопнул ладонью по стене у головы Ники:

— Сделаешь, что я скажу, поняла?

Ника плюнула мужчине в лицо. Не сдержалась, не успела остановить охватившее её чувство гадливости и презрения.

Расплата не заставила себя долго ждать.

Якубус отёр рукавом щёку, схватил сестру за горло и сильно сдавил:

— Коль смеешь идти против меня, держи ответ. Вот думаю, не определить ли тебя в лечебницу Хет Долхейс23 в Харлеме? Или может, пожелаешь обустроиться в больничке Питье-Сальпетриер24 в Париже? Ты всегда хотела поехать в Париж, вот и поедешь.

По телу Ники пронеслась нервная дрожь; от ужаса подкосились колени. Отвратительная тошнота скрутила живот и комом подступила к горлу. Даже тогда, когда Якубус получит деньги, ему ничего не помешает засадить вышедшую из повиновения сестру в психушку. В этом времени признать любого недееспособным и отделаться от него навсегда не пачкая руки кровью проще простого. Попасть в лечебницу легко — уйти невозможно.

— Якоб… — застонала мать. — Чего ты хочешь, сынок? Я… я всё сделаю, что ты скажешь.

— Сделает Руз! — он с силой впечатал Нику спиной в стену.

Продолжая держать за горло, приблизил своё лицо к её лицу и тихо, словно боясь, что их подслушают, заговорил:

— Дам тебе пузырёк. Как стемнеет, пойдёшь к Ван дер Мееру. Делай что хочешь, но он должен выпить то, во что ты вольёшь зелье. Оставишь дверь открытой. Не ту, что выходит на улицу, а ту, что ведёт во двор. Утром с матерью уедешь в Амстердам.

— Якоб, сынок, — заныла мама, плаксиво всхлипывая. Гладила его по плечу. — Дай мне пузырёк. Я пойду, я сделаю. Я отравлю Ван дер Меера.

— Не ной! — прикрикнул он на мать. — Я не собираюсь его травить. Он крепко уснёт. Остальное не ваша забота.

— Я… я пойду, — теребила госпожа Маргрит сына за рукав.

— Тебя он не впустит в дом, а вот её впустит, — Якубус сильнее сдавил горло сестры. — Ты меня поняла, Руз?

Ника захрипела. Перед мутнеющим взором зароились кровавые мошки. Слабыми пальцами тщетно пыталась разжать железную хватку мужчины. Утвердительно закивала и просипела:

— Поняла.

Якубус убрал руки.

Ника захлебнулась воздухом, закашлялась, согнулась пополам. Массируя шею, через силу прохрипела:

— А когда мы вернёмся… через пять дней… Ван дер Меера уже похоронят. Устроишь ему несчастный случай?.. В его доме случится пожар?

— Зачем портить добро, сестрёнка, — самодовольно отозвался брат, вытирая потные руки о полы кафтана. — К тому же наш дом рядом. Не хотелось бы потом заливать водой и его. И только посмей учудить что-нибудь э́такое, — он покрутил растопыренными пальцами перед её лицом. — Деньги в Амстердаме получишь векселями. Поняла?

Ника молчала, потрясённо сознавая, что соседу осталось жить всего ничего. Ван дер Меер собрался уладить вопрос за пять дней? У него нет даже суток! А у неё? Якубус снова вынуждает её стать главным исполнителем.

— Спрашиваю: поняла меня?! — зарычал Якоб, багровея.

— Да, — еле слышно ответила Ника, не узнав голоса Руз, настолько жалким и чужим он показался.

Якубус торжествующе вскинул подбородок:

— Вот и славно.

Ника ненавидела себя за трусость, но мозг сам выбрал подобную защитную реакцию. Понимание, что твоя жизнь находится в руках другого человека, извечный животный страх смерти и отчаянное желание жить подключили инстинкт самосохранения. Оправдывала себя: именно так и нужно реагировать на серьёзную опасность — безоговорочно уступить и отступить.

В кухне хлопнула входная дверь; раздался стук подошв кломпов. Держа перед собой большой плетёный короб, в коридор вошла Хенни. Настороженно осмотрела мертвенно бледную молодую госпожу и заплаканную хозяйку в сбившемся набок чепце.

— Что-то случилось? — с подозрением огляделась по сторонам.

Якубус ухмыльнулся и поманил прислугу пальцем:

— Иди сюда.

Округлив глаза, Хенни испуганно закачала головой и попятилась:

— Я ничего не видела и не слышала, хозяин. Меня не было. До-олго не было. Поутру как ушла, так и… вот, только вернулась.

Он удовлетворённо кивнул:

— Похвально, Хенни. Как оказалось, ты самая умная из всех женщин, живущих в этом доме. Жалованье с сегодняшнего дня станешь получать четыре гульдена.

— Благодарствую, — ответила служанка радостно. Развернулась и поспешила назад в кухню.

Задев что-то ногой, чертыхнулась. Вопросительным взором проводила крупную морскую раковину, с мелодичным звоном подкатившуюся к ногам хозяина.

Якубус желчно усмехнулся.

От ожесточённого удара ногой раковина врезалась в стену и с хрустальным звоном разлетелась на части.

Едва сдерживая закипавшие слёзы, Ника с ненавистью смотрела вслед уходившему мужчине. Ноги не держали. От пережитого стресса перед глазами расплывались чернильные пятна.

— Козёл… Чтоб ты сдох, — процедила она сквозь