пальцами держала в вытянутой руке проволочную мышеловку с останками серого грызуна.

— Фу! — отвернулась Ника, морщась. — Нашла время демонстрировать свою находку.

— Я совсем забыла про неё. Если бы не вонь…

— Руки вымой как следует. Проверю.

Ника вернулась в гостиную с тарелкой с нарезанной ветчиной и сыром.

Следом вошла Хенни с продолговатым блюдом. От аппетитной горки тушёной капусты, обложенной копчёными колбасками, поднимался ароматный пар. Запахло жареным луком с морковью и пряными приправами.

Надо отдать Хенни должное — готовила она вкусно.

— Куриный бульон нести? — спросила служанка у хозяйки.

Госпожа Ма пододвинулась к столу:

— Неси.

Ели молча, глядя перед собой и думая о своём.

Чай вышел необычайно душистым и на удивление быстро проявил успокоительный эффект.

Хенни тоже вышла послушать, как молодая госпожа читает библию. Она села на стул у буфета, привалилась плечом к его стенке и сложила руки на коленях. Широко зевнула.

Госпожа Маргрит монотонно кивала в такт произносимым дочерью словам. Ни озабоченной, ни взволнованной больше не казалась.

Ника всматривалась в её лицо и гадала, знает она обо всех преступлениях сына или намеренно предпочитает пребывать в блаженном неведении, не обременяя свою совесть лишними терзаниями, расчётливо оберегая нервы и сердце от потрясений? Её не волнует, что Якубус в очередной раз станет убийцей?

Ника не вникала в суть прочитанного. Слово Божье не находило отклика в её душе.

Через полчаса госпожа Ма сладко зевнула. Её голова наклонилась к плечу, подбородок упёрся в грудь.

Хенни так и заснула, сидя у буфета. Руки съехали с колен, рот приоткрылся.

Ника подавила зевок и встала. Укрыла маму и служанку пледами. Если женщины озябнут, то могут проснуться.

Она забрала подсвечник, зажгла третью свечу и поднялась на чердак в комнату прислуги. Достала из шкафа первое попавшееся простое чёрное платье, отыскала такой же платок.

Шерстяная плотная накидка с капюшоном висела на крючке у двери. Будучи короткой, она оказалась Нике в самый раз, а вот платье ожидаемо было не только широким, но и длинным. Что широкое — так бог с ним, а вот что длинное… тоже поправимо.

В своей комнате Ника с облегчением избавилась от корсета и переоделась в одежду Хенни, пахнувшую дешёвыми духами, больше похожими на аромат цветочного мыла. Подтянула длинное платье под туго затянутый пояс, убрала волосы под платок. Стала похожа на одну из многих служанок, виденных ею на рынке — серую, безликую, такую, как в данном случае и надо.

Убрала из шкатулки «паспорт» и серьги, вернула их под подушку. Ей нужны только гульдены — все сорок восемь.

Глава 19

Ника задержалась на крыльце и осмотрелась. На улице безлюдно. Темно. Тихо. Безветренно. Бледная луна пряталась за облаками. Дождь так и не собрался.

Послышался далёкий лай собаки. К нему примешались едва различимые голоса подвыпивших гуляк. Городок жил своей жизнью.

Как и сказала Хенни, в одном из окон первого этажа дома Ван дер Мееров горел свет.

«Подсвечник стоит в гостиной», — уверенно определила Ника.

Она помнила расположение комнат в чужом доме с высокой островерхой крышей. Он был не только больше дома Ван Вербумов, но и удобнее, с богатой и на то время модной обстановкой.

Помнила библиотеку с книжными шкафами, завешенными тёмно-синими занавесками.

Помнила карту мира на всю стену и огромный глобус у окна.

Помнила восторженный трепет Руз при виде стоявших на полках искусно выполненных моделей старинных торговых и военных кораблей — небольших, не длиннее локтя, с тонкими мачтами и раздутыми парусами, с крошечными штурвалами и снастями из конского волоса.

Помнила отца Адриана в нелепом коричневом парике, который он постоянно сдвигал со лба, открывая свои густые, тронутые сединой волосы, затем возвращал назад, потирая вспотевшую шею.

У отца Руз был такой же парик, который он не мог терпеть. Но носил, отдавая дань моде и этикету. Приходя домой, бросал его на стол, в сердцах выговаривая:

— Кто придумал столь изысканный способ пытки, как изводить мужчин сим недоразумением, вынуждая натягивать на благородные седины постыдную мерзость — завитой кобылий хвост?

— Ну какой же это кобылий хвост? — возмущалась мама, укоризненно качая головой. — Аллонж из здоровых человеческих волос от лучшего мастера Парижа. Мы с госпожой Ван дер Меер четыре месяца ждали исполнения заказа, чтобы вам, нашим дражайшим супругам, было не зазорно поехать на высший приём в адмиралтейство.

Отец обеими руками отмахивался от слов жены и спешно уходил в кабинет, на ходу указывая служанке, чтобы та согрела воды для мытья головы.

Ника решительно толкнула незапертую калитку, прошла по мощёной камнем дорожке и поднялась на крыльцо. Она помнила конструктивно простой и в то же время оригинальный дверной молоток в виде подвижной ручки в форме ключа, которая ударяла по навесному замку*.

Стукнув «ключом» два раза, Ника прислушалась. Не уловив ни малейшего шума за дверью, постучала повторно. Желания сбежать не было. Хотя… Она встряхнула шкатулку, отвлекая себя звоном монет от мыслей о позорном бегстве.

Как ни прислушивалась, шагов за дверью так и не расслышала.

Когда массивная дубовая створка бесшумно распахнулась, Ника от неожиданности отступила.

Ван дер Меер одной рукой опирался на трость, вторая рука лежала на дверной ручке. В слегка сощурившихся глазах искрой промелькнуло удивление. Не более. Лицо мужчины осталось неподвижным.

В отличие от незваной гостьи, застывшей столпом на пороге его дома, кэптен не растерялся. Не проронив ни слова, он с усилием нажал на створку, собираясь захлопнуть дверь.

Ника спохватилась вовремя. Со словами:

— Ты дома один? — она втолкнула шкатулку в щель между створкой и косяком, не позволив двери закрыться перед её носом.

К подобному варианту развития событий Ника была готова. Адриан не подвёл, оправдал её ожидания, и она успела вставить шкатулку в щель!

Ника мысленно ликовала, не обращая внимания на боль — створка сильно ударила по пальцу.

Добавится ещё один синяк? Какой пустяк!

Она нарочно громко ойкнула, скривилась и присела. Могла подпереть дверь ногой, но не рискнула. Достаточно пострадавшего пальца. Тонкая кожаная туфля на такой же тонкой подошве не спасёт от сильного ушиба, а то и перелома. Два хромых на пару квадратных метров — явный перебор.

Ван дер Меер интуитивно ослабил нажим.

Ника выпустила шкатулку, подтолкнув её таким образом, чтобы она упала в коридор. Пока она соберёт рассыпавшиеся гульдены, у неё будет несколько минут, чтобы сказать кэптену главное. Как бы ему ни хотелось, но он будет вынужден её выслушать.

Вышло как и было задумано. Шкатулка со стуком упала под ноги Ван дер