деталь не приснилась: меня действительно обнимали со спины сильные мужские руки. Причём уверенно, от души. Сосед во сне сгрёб в охапку, крепко прижал к себе. Халат при этом развязался, и если одна рука, которая проходила у меня под шеей, скромно покоилась на плече, то вторая совершенно бесцеремонно устроилась на груди.

Чувства это вызвало смешанные. Во-первых, просто смешно. Потому что кровать огромная, и половину её занимал вытянувшийся перекрученный Василий, а мы, вместо того чтобы разойтись на разные концы широкого пространства и выгнать кота, скучковались на краю. Места много, ага. Всё ещё.

Во-вторых, приятно. У Ильи я всё время выворачивалась из рук, потому что он неизменно придавливал, где-то что-то затекало, и вообще хотелось сложиться иначе. С Кощеем такого и в помине не было: уютно, удобно, спокойно и тепло. Настолько хорошо, что совсем не хочется шевелиться. Как будто это совершенно нормально — то, как он меня обнимает и тепло дышит в затылок. Халат только мешается.

И вот от этого всего уже, в-третьих, немного стыдно. Потому что я знаю его сутки, и «знаю» это очень условное, а уже думаю, что халат лишний, и стараюсь не шевелиться, чтобы не разбудить мужчину. Ну и кто ты, Наташа, после этого? Фу такой быть!

С другой стороны, а смысл шевелиться? Всё равно Кощей проснётся, и момента неловкости не избежать, так пусть он настанет попозже.

Кощей. Тьфу! Одно имя все романтические порывы убивает. Надо ему какое-нибудь сокращение придумать, что ли! И Кириллом уже язык не поворачивается назвать, сразу тронный зал с короной вспоминаются и тяжёлый взгляд. Какой он с этим взглядом Кирилл? Я вроде бы притерпелась к давящей ауре, но не перепутать.

Ещё я успела загадать (всегда туго соображаю спросонья), что если придумается нормальное сокращение, то нам светит что-нибудь романтическое, и тут мужчина проснулся.

Ладонь медленно и сонно сдвинулась с груди на живот, прижала крепче… и замерла на пару мгновений.

— Доброе утро, — зевнула я.

Из вредности не стала делать вид, что ещё сплю: стало интересно, как он будет выкручиваться.

— Доброе утро, — голос Кощея с утра обзавёлся волнующей хрипотцой, а рука тихонько выскользнула из-под халата. — Извини, надо было на диване остаться, — мужчина не стал увиливать.

— Да ладно, ничего страшного не случилось. — Я села, поправляя халат, обернулась и решительно замяла происшествие: — Хочу кофе. Мы пойдём завтракать… туда, где у них тут принято завтракать, или попросим в номер? Или вчерашнее доедим?

— В кафе будет быстрее, — согласился Кощей, быстро одеваясь. Я бессовестно подглядывала, делая вид, что сонно тру глаза.

Спал он, оказывается, в трусах. Можно считать, приличия соблюдены.

Всё же привлекательный мужчина, что ни говори. Жилистый, пропорционально сложённый, и двигается легко, пружинисто, как не полюбоваться! Жаль, стриптиз наоборот закончился слишком быстро.

Так. Какое-то слишком игривое настроение с утра пораньше. Не к добру.

Встряхнувшись, я отправилась умываться и вернулась в спальню уже куда более собранной и сосредоточенной.

За завтраком припомнила сон и принялась выспрашивать у Кощея, в каких отношениях операторы и он сам с вещими видениями, есть ли в них символизм и так далее. Пересказала странный сюжет, посчитав достаточным упомянуть постороннее присутствие, а не говорить об объятиях. Вроде и по сюжету, но без лишних напоминаний об утренней неловкости.

Рассказывала я всё это больше для поддержания разговора, чем всерьёз полагая важным, но Кощей неожиданно зацепился и начал дотошно уточнять детали. По какой местности ехала машина, какое время суток, куда летели чайки, как именно выглядела зловещая тень.

Сегодняшний сон я помнила неплохо, хотя и не смогла ответить на все вопросы, а вот прошлый — уже фрагментами.

— И что это может значить? У операторов всё-таки вещие сны?

— У операторов чутьё и знания, — возразил он. — А пока их нет — может работать подсознание. Ты ощущаешь происходящее, но осознать не можешь.

— И что это значит? — настойчиво повторила я.

Он неопределённо пожал плечами.

— Я не знаток. Но… Вероятно, за происходящим стоит кто-то один, и сильный, — ты видела единственную человекообразную тень и чувствовала её как зло, то есть это твой враг.

— Мой? Почему именно мой?

— Это же твой сон. — Кощей усмехнулся. — И видишь ты того, кто опасен для тебя. Чайки — лишний намёк на связь между мирами. Эта птица живёт на стыке трёх миров — вода, земля, воздух, — стык и обозначает. Вода — ваш мир. Её превращение в кровь — всё та же опасность, но неопределённая.

— А зонтик? А погоня?

— Я бы толковал погоню буквально, тем более сейчас ты наблюдала её со стороны — значит, особой опасности нет. И защита. Раньше зонт держал кто-то рядом — он и защищал, а сейчас ты взяла безопасность в свои руки.

— Логично, — задумчиво кивнула я. Хорошо, что я про объятья не рассказала. — Сначала ты появился и защитил, а теперь я пульт настроила. Видимо, он всё-таки работает. Непонятно только, почему сон второй раз показался именно сейчас?

— Ситуация в достаточной степени изменилась, — предположил Кощей.

Остаток завтрака мы обсуждали операторов и их обязанности, которые я всё ещё не до конца понимала. Если бы нас готовили и обучали как врачей или пожарных, это понятно: с тебя полезная обществу работа, тебе за это — зарплата. Но выходит так, что явление самопроизвольное и без чётких обязанностей. Со слов Кощея выходило, что мы — нечто вроде хищников, не дающих чрезмерно плодиться некой живности, но хищники-то охотятся не из любви к искусству, а для пропитания! А что будет со взрослым, сформировавшимся оператором, который не станет не только охотиться, но и пользоваться пультом? Не короткое время обучения или спасения от опасности, а совсем. Принципиально. Навсегда.

Неожиданно этот очевидный и логичный вопрос всерьёз затруднил Кощея. Он неуверенно предположил, что способности могут откатиться и пульт исчезнет, или это вовсе будет грозить смертью, но точно сказать не мог. Оказалось, они на родине даже не попытались об этом задуматься, куда больше увлечённые новыми возможностями и попытками развить их у как можно большего числа людей. Сказалась специфика развития общества: у них не принято было не развивать врождённую способность или талант. Абсолютный слух не требовал профессионально посвящать свою жизнь музыке, но нотную грамоту будь добр знать и уметь петь или играть на каком-то инструменте. Если природой дано, человек не