— Если для него происходящее какая-то игра, он занимается этим, чтобы потешить самолюбие. Это его вызов полиции. Все жертвы очень разные. Возможно, предпочтительный тип есть, но если пора выходить на охоту, он готов нападать на первых попавшихся ему на глаза. Главное — оставаться безнаказанным и выставлять напоказ «мастерство». Единственная пытка, которую я вижу в его убийствах, — психологическая.

Заядлый кофеман Хэйзелвуд допил все, что оставалось в его кружке, и сказал:

— Но он считает, что пытает жертв. Поэтому и использует мешки на голову. Ему хочется видеть ужас в глазах, когда он надевает их.

Хэйзелвуд сделал паузу, однако мы с Уокером не стали ничего говорить, прекрасно зная, что это лишь начало.

— Он совершенно точно практикует сексуальный бандаж и коллекционирует садомазохистские и детективные журналы. Его интересуют криминалистика и психология. Наверное, неплохо знаком владельцам местных магазинов для взрослых.

— Ну да, — согласился Уокер. — Этот парень точно по психологическим пыткам. А для этого нужно быть поизощреннее и посообразительнее, чем обычный уличный громила. Чем больнее пытка, тем примитивнее и реактивнее тот, кто пытает. Для физических пыток особого ума не надо.

Мы дружно кивнули.

— Наши исследования показывают, что ай-кью большинства этих парней находится в диапазоне между 105 и 145, — продолжил я. — В среднем между 115 и 120. Средний показатель по совокупности населения — 100.

А это говорит о том, что большинство без особых проблем вписываются в общество. Тупых мы ловим быстро. А тех, кто поумнее, — дольше… И тех, кому везет. Думаю, вполне очевидно, у этого парня получается побыть на месте преступления некоторое время. Это ведь кажется важным. Ему явно нужен своего рода диалог с жертвами. Это не молниеносная операция. Как мы знаем, при убийстве Брайт он попытался разрядить ситуацию и дать понять, что, если его будут слушаться, он уйдет. Они же не могли знать, что это обычная тактика. Так у него получается устанавливать отношения подчинения. В групповом убийстве он достаточно сообразителен, чтобы начать с самого сильного. Он использует его, чтобы связать остальных. А потом избавляется от сильной фигуры и, как сказано в одном из писем, оставляет лучшее напоследок.

Продолжая говорить, я потирал кончиком указательного пальца выпуклую монограмму на своей золотой запонке.

— Я часто думал, не потащил ли он 11-летнюю Джози Отеро в подвал, потому что зрелище убийства родных довело ее до громкой истерики, — предположил я. — Отводить ее туда рискованно, но, возможно, на тот момент он несколько утратил контроль над ней и опасался, что крики услышат соседи. Так что подобный риск вполне осознан. А тем, как опутал ее веревками, он как бы попытался придать преступлению более сложный вид, чем на самом деле. Для него это способ сделать из себя загадку в духе детективов Эллери Куина[26], заставить полицейских попусту тратить время и чесать в затылке с вопросом «И зачем он это сделал?».

Похоже, Уокер думал, что одна из причин ему известна.

— То, что мы не увидели никаких признаков проникновения или очевидных признаков домогательства, говорит о неполноценной и незрелой сексуальности этого парня, — сказал он. — Вероятно, он разрезал ее лифчик, чтобы обнажить грудь ради вуайеристского кайфа, а не чтобы потрогать. Этот парень и в самом деле концентрируется на заменителях секса. Думаю, нужно искать волка-одиночку. Но он такой не потому, что его отвергли окружающие, а по собственному выбору. Это будет видно по его социальной и сексуальной жизни. Он хочет быть один. Он может функционировать в обществе, но только для виду. У него могут быть знакомые женского пола, с которыми можно поговорить, но с женщинами своего социального круга он чувствует себя крайне ущербным.

Хэйзелвуд учуял кое-что еще.

— Этот парень — сексуальный садист. Он сексуально неполноценен, но отношения с женщинами есть. Для сексуального садиста половой акт как таковой не имеет значения. Только то, что подводит к нему. Поэтому-то мы и не видим никаких проникновений. Он из тех, кто увлекается мастурбацией, обожает получать оральный секс, эякулировать на партнеров, связывать их, завязывать им глаза и душить. Женщины, с которыми у него был секс, скажут, что он отстранен, пассивен и больше заинтересован в том, чтобы удовлетворили его, а не наоборот.

Я прислушался к сказанному и решил последовать за ним.

Но по моим ощущениям, его партнерши, вероятнее всего, из тех, кем он мог легко манипулировать и помыкать.

— Его женщины были либо намного моложе и очень наивны, либо гораздо старше и зависели от него как содержанки, — сказал я. — Поэтому, даже если какая-то что-то и подозревала, то мирилась с недостатками, поскольку нуждалась в нем как в источнике средств к существованию. Бандаж для него важен, и я думаю, с большой долей вероятности он пытался снимать проституток, которые позволили бы себя связать. Но в большинстве своем пугались и отказывались. Полиция может попробовать получить наводку от них, если проверит, не контактировал ли кто-то с парнем, увлекающимся бандажом.

Хэйзелвуд постукивал пальцами по пустой кофейной кружке.

— Женщины постарше определенно нравятся ему больше, потому что он может играть на их чувствах, — добавил коллега. — Я полагаю, он способен взаимодействовать с людьми, но очень поверхностно.

У него, что называется, «услужливый» тип личности. Люди его узнают, но не знают, что он собой представляет на самом деле. Описание «волк-одиночка» вполне подходит. С точки зрения работы, полагаю, выяснится, что он на хорошем счету, хотя не склонен долго оставаться на одном месте. Он всегда недоволен руководством. Скорее всего, обожает водить, и у него вполне приличная машина.

В отличие от Уокера, я считал, что этот убийца все же получил кое-какой сексуальный опыт в своей злополучной жизни.

— Наверное, какая-нибудь нетипичная, — продолжил я. — Возможно, седан, смахивающий на полицейский. Может, он даже купил ее на распродаже полицейского имущества. Он очень трепетно относится к имиджу, так что машина с антеннами, сканером и любительской рацией.

Уокер зачарованно смотрел в огромное окно на другом конце помещения, за которым шелестели деревья и зеленели свежеподстриженные газоны.

— Думаю, начальники назовут его способным, но ленивым, — выдал он. — Скажут, что он толковый малый, который способен на большее, но не желает проявлять все способности. Возможно, потому что считает себя умнее и грамотнее начальников. Ну и зачем ему рвать задницу, если он все равно умнее? Это эгоист с раздутым самомнением.

Я слушал Уокера и думал о неравнодушном отношении ВТК ко всему, что имеет отношение к органам правопорядка. «Получись у него устроиться в полицию, — говорил я себе, — он стал бы