пороха. Наверняка в криминалистической лаборатории через коридор провалился какой-нибудь очередной эксперимент. Почему-то этот запах вызвал в памяти воспоминания о периоде прохождения базовой подготовки во время службы в ВВС.

А это, в свою очередь, напомнило о мысли, которая появилась несколько дней назад и засела в голове.

— Он как-то связан с армией, — вновь заговорил я. — Может, с ВВС. Я знаю, что в окрестностях Уичито есть военно-воздушная база. Может, служил там в охране. Возможно, как раз по этой причине по-прежнему живет в Уичито. А может, недавно уволился в запас и некоторое время болтался в окрестностях. Можно предположить, что в 1974 году он занимался на курсах криминологии при местном университете и оплатил учебу пособием при увольнении. Там есть один преподаватель, который мог его знать. Возможно, они разговаривали, или он даже давал ему книги для подготовки курсовой работы. В моем представлении темой были убийства известных людей. Этот парень очень хотел попасть в правоохранительные органы, но, вероятно, не прошел из-за какого-то физического недостатка, заикания или плохого зрения. Однако его заявление о зачислении должно сохраниться в архивах местной полиции или полицейского резерва. Да хоть в «Скорой помощи», куда он хотел водителем устроиться.

Хэйзелвуд прервал поток моих фантазий, чтобы вернуть нас к обсуждению важного аспекта отношения неизвестного преступника к его жертвам:

— Он зол на женщин, но не на людей, которых убил, неэмоционален и отстранен от них. Они лишь реквизит. Преступник ощущает эмоциональное и интеллектуальное превосходство над ними.

Уокер кивнул в ответ, но ему было явно интересно развить заявленную мной тему возможного армейского прошлого ВТК.

— ВВС выглядит логично, поскольку в Уичито база действительно есть, — добавил он. — Возможно, он пошел вольнонаемным, чтобы избежать призыва во Вьетнам после школы. По сути этот парень трус. Он не производит впечатления мачо и уж тем более морпеха. Я так и вижу, как он использует детишек Отеро в виде живого щита. Он угрожал сделать им больно, если родители не будут подчиняться. Во время службы его считали заурядным середнячком. Офицеры наверняка говорили, что он справляется с поставленными задачами, но мог бы делать и получше. Скорее всего, человек с ленцой и несколько строптивый. Его знакомые по армии или колледжу скажут, что помнят такого, но толком его не знали.

Мне понравилось направление мыслей Уокера, и я решил развить их.

— Он вечно будет обозлен, потому что считает, будто находится не на том месте, которого достоин. Это создавало ему проблемы с начальством и плохо сказывалось на карьерном росте. В запас он увольнялся с рейтингом от силы Е-4[27]. Возможно, его просто выгнали из армии за нерадивое отношение к службе. Это не командный игрок. Он точно волк-одиночка по характеру.

— Человек момента, — добавил Хэйзелвуд. — Ему нужны сиюминутные удовольствия. Интересы мимолетны: чем-то увлекается, но быстро утрачивает интерес. Ему необходимы постоянные поощрения, как маленькому ребенку.

— Самолюбие его и погубит, — предположил я. — Если посадят, он примется рассказывать сокамерникам обо всем. Не скажет, что все это творил сам, а будет рассказывать в третьем лице, нахваливать человека, который это делал и дурил бестолковых копов.

Тут мне пришло в голову кое-что еще, о чем я думал раньше, но не придавал особого значения вплоть до сегодняшнего дня.

— Этот тип занимается аутоэротической асфиксией. Мы нашли доказательства в подвале дома Отеро, где он повесил Джозефину. Полиции нужно поискать любые случаи, когда кто-то случайно погибал при подобном занятии. Если место происшествия обыскивали, возможно, находили какие-то материалы, позволяющие идентифицировать погибшего как ВТК. Могли быть письма, фото и эскизы. Они должны быть в легкодоступном для него месте — в каком-нибудь сундучке или ящике. Он ни за что не стал бы уничтожать их, даже предчувствуя приход полиции, припрятал бы все эти вещи.

— Возможно, на эти материалы натыкалась его жена, — добавил Хэйзелвуд. — Случайно заметила один из его трофеев. Однако он наверняка отболтался. Напоминает помощника шерифа из Флориды, который убивал женщин. Происходило несколько лет назад. Его жена обнаружила в доме водительские права одной из жертв, и когда спросила, тот ответил: «А, это я по ошибке у себя оставил. Спасибо, что нашла. Завтра верну в архив на работе». Через три дня она снова находит в доме те же права и говорит, что сама вернет все в офис. Он выхватил их и добавил: «Нет, это мое дело». Вскоре после этого показал ей коробку, набитую бэушной бижутерией и попросил выбросить ее в болото неподалеку от дома. Она так и сделала, никому ничего не сказав.

— Да уж, брак этого парня не остановит, даже если ему попадется самая безотказная и сговорчивая супруга в мире, — продолжил я. — Для него этого недостаточно. Ему нужна полная покорность, он просто должен властвовать постоянно и безраздельно… А вот почему остановился? Если, конечно, остановился. Если уехал из города и продолжает убивать, то, наверное, несколько изменил почерк. Он больше не использует инициалы ВТК и не пишет письма, но в его убийствах по-прежнему присутствуют элементы бандажа.

Уокер шлепнул ладонью по столу.

— С полгода назад нью-йоркская полиция взяла одного парня. Он душил проституток, а потом обматывал их шнуром.

Мы с Хэйзелвудом кивнули и подумали в унисон: «Возможно, стоит проработать». Я посмотрел на другой конец стола и увидел, что один из детективов делает заметку в блокноте.

— Скорее всего, этот парень жив, если не погиб в результате несчастного случая или при попытке ограбления, — сказал я. — Может, сел за незаконное проникновение в чужое жилище, если его взяли с поличным и он был вооружен. Обычно преступник начинает со взлома, когда собирается кого-то изнасиловать или убить.

— Он не прекратит убивать, — вступил Хэйзелвуд. — Или все еще это делает, или попал куда-то, где не может этим заниматься.

— Он копирует преступления, про которые читает в детективных журналах, — продолжил я. — Перерезает телефонные провода, потому что где-то читал. В свои преступления вставляет элементы других… Я никак не забуду, насколько уверенно и кратко он говорил, когда звонил в полицию сообщить об убийстве Нэнси Фокс. Он дал ровно столько информации, сколько хотел. А фразы напоминают переговоры диспетчеров между собой. На записи он звучит так, будто имел опыт радиопереговоров.

«Двигайся в том же духе, но будь очень внимателен», — сказал я себе.

А на данном этапе дискуссии самое важное — направить ее непосредственно к последнему пункту повестки. То есть: как полицейские смогут заставить реального подозреваемого расколоться.

— Необходимо разговорить его на первом же допросе после задержания. Вам нужно испортить ему жизнь и