выпустить три пресс-релиза. В первом читателям и слушателям сообщат основную информацию о случившемся и попросят возможных очевидцев связаться с полицией. Через день-другой общественность оповестят о положительной реакции, благодаря которой у следствия появились серьезные подозреваемые. Последний проинформирует, якобы следствие обладает информацией о машине, остановившейся рядом с жертвой, и описанием внешности человека, который с ней разговаривал. Я предложил уточнить, что они не уверены, действительно ли это подозреваемый или просто человек, предложивший помощь.

Спустя пару дней «добрый самаритянин» проглотил наживку и приехал в полицейское управление сообщить, что свидетели, наверное, видели именно его. И да, он действительно остановился помочь убитой, однако та почему-то отказалась. Есть! У следствия появился человек, которого можно связать с местом преступления, тщательнейшим образом проверить и попробовать установить причастность.

Биологическая экспертиза определила, что частички волос и тканей на собачьем ошейнике, а также сперма принадлежали этому, с позволения сказать, «помощнику», и его осудили.

В прошлом ВТК рисковал всем ради возможности утереть нос полицейским своими письмами, хотя прекрасно понимал, что способен ненароком оставить в них улики или ключики к своему психологическому облику. Чутье подсказывало: если он снова допустит подобную оплошность, она будет продиктована стремлением пообщаться и во всеуслышание поделиться секретами из глубин сознания.

У меня был только один вопрос: как его заставить?

Спустя несколько дней ответа по-прежнему не было. Я решил заменить обед легкой пробежкой по лесу вокруг Академии ФБР. Я частенько поступал так, работая над делами. Побежав в легком темпе по тропинке, я дал полную свободу мыслям. Примерно так же поступал по ночам, представляя дело. Этот метод чреват массой кошмаров, но почерпнутые озарения того стоили. Хитросплетения беговых тропинок в лесных чащах Куантико пользовались среди сотрудников Бюро почти легендарной славой. На них случалось полностью выбиваться из сил многим перспективным новичкам. Сбиться с пути на извилистых дорожках очень легко (например, в первый приезд я проплутал по ним несколько часов), и спортивные инструкторы давно начали ставить указатели в виде желтых кирпичей. С тех пор беговая трасса называлась «Дорогой из желтого кирпича»[22]. В тот теплый пасмурный осенний день я обнаружил, что бегу по грунтовой тропинке под названием «Мы уже не в Канзасе».

Что же касается убийств в Уичито, у нас не было ни оживленной автотрассы, ни кучи потенциальных свидетелей. Зато было кое-что другое: мы знали слабое место неизвестного преступника.

Еще через несколько минут до меня дошло — эти пять слов можно считать девизом ВТК. Насколько я помнил из университетского курса литературы, в «Волшебнике страны Оз» Дороти повторяла эту фразу Тотошке не просто так. Для нее Канзас олицетворял собой внешний мир, а из-за торнадо и удара по голове она внезапно пустилась в воображаемое путешествие по стране Оз, существовавшей в глубинах ее подсознания.

Ее населяли и милый Трусливый Лев, и чудесные Жевуны, и отвратительная Злая Волшебница, и скрипучий Железный Дровосек. По моей догадке, задолго до убийства Отеро в 1974 году ВТК тоже пустился в подобное путешествие. Вот только его страна Оз куда более зловещее и гибельное место, мир жестоких фантазий, куда он ежедневно погружался для оживления в памяти своих преступлений.

На фоне всех этих мыслей в голове внезапно возник образ ультрамодного чернокожего мужчины в длинном кожаном плаще. А ведь только что я размышлял о том, что Дороти напоминает мне Джози Отеро. Контраст был настолько разительным, что я рассмеялся: «С чего бы это?» А потом сразу же вспомнил вчерашний вечер и как мы с Пэм сидели перед телевизором и щелкали каналы в поисках чего-нибудь подходящего. Она наткнулась на фильм начала 1970-х, где Ричард Раундтри[23] блистал в роли жесткого и харизматичного темнокожего детектива по имени Джон Шафт[24]. Из динамика полились звуки заглавной темы фильма.

— А, этот я помню, — сказала Пэм и переключила канал.

— Вернись, я бы его посмотрел, — попросил я.

Пэм охнула, вернула фильм и угнездилась рядом со мной.

— Ладно, будь по-твоему. Но если опять пустишь нюни, как пару недель назад на том кино про Лэсси[25], я вообще выключу телевизор.

Тут она была права. После выхода из комы я стал какой-то эмоциональной развалиной и мог пустить слезу по самым странным поводам: при виде заката, рекламы подержанных авто или даже смотренного-пересмотренного фильма про Лэсси.

— Думаю, обойдется без этого, — ответил я.

Последующие полтора часа я пристально следил за событиями на телеэкране, не очень понимая, чем меня так привлек этот фильм. Но некий внутренний голос велел сидеть и смотреть. Шафт мне понравился. Он пачками надирал задницы, то и дело укладывал в постель разных женщин и при этом всю дорогу умудрялся выглядеть на миллион долларов. В своих расследованиях он совершенно не стеснялся в средствах, и это странным образом оказало на меня духоподъемное действие.

— Бьюсь об заклад, он точно поймал бы ВТК, — пробормотал я себе под нос. — Может, позвонить операм в Уичито и сказать, что на самом деле им нужен супердетектив Шафт.

Представив, как Ричард Раундтри носится по улицам Уичито в поисках серийного убийцы, я заулыбался. Уж больно абсурдной выглядела идея.

В моем воображении начал вырисовываться несколько преображенный по сравнению с давно привычным образ представителя полиции, который обычно взаимодействует со СМИ. Эти люди выступают перед репортерами с сообщениями о состоянии расследования особо важных дел, а иногда дают описания внешности подозреваемых. Это далеко не новое слово в борьбе с преступностью. Органы правопорядка всей страны несколько десятилетий взаимодействуют с общественностью и прессой через представителей. Бывает, эту роль выполняет начальник полиции или шериф, а иногда ее поручают главному следователю по конкретному делу. Но чаще всего эта честь выпадает сотрудникам отделов по информированию общественности.

Хотя, может, и не совсем абсурдной. Не супердетектив нужен местным полицейским, а некий суперкоп, который сможет проникнуть в мысли Душителя и мягко направить его в нужную нам сторону.

А сейчас на этой тропинке моя сырая идея начала приобретать конкретную и развернутую форму. Мы немного скорректируем стандартное мнение о представителе полиции, переоснастим вполне предсказуемый символ полицейской работы и превратим его в мощный психологический инструмент противодействия ВТК с его грандиозным самомнением.

Как? Прежде всего, очевидно, мотив преступника отчасти состоял в том, чтобы утереть нос сотрудникам правопорядка. Он хотел показать всему миру, что умнее пытающихся его изловить. В то же время подробные описания мест преступлений подсказывали: этому человеку нравится косить под правоохранителя и он, возможно, готов на многое ради работы в органах. Возможно, подумал