перевела взгляд на Лили. Глаза у нее были светло-серые, излучавшие невероятное спокойствие – почти невозмутимость.

– Я школьная медсестра, – сказала она. Без малейшего смущения.

– О, медсестра!

– Работаю там всего год.

– То есть вы знакомы с Дэвидом уже год.

– Да.

Грета спокойно смотрела на Лили. Повисла небольшая пауза, во время которой из столовой донеслось звяканье приборов и стук посуды.

– Грета, позволите предложить вам хереса? – внезапно вмешался Кевин.

Лили с матерью смущенно переглянулись. Коктейли, днем? И херес! Неужели у Кевина с Элис имеется дома бутылка хереса?

– Нет, благодарю, – отказалась Грета.

Опять пауза. Больше никому Кевин хереса не предложил. Как будто эта мысль вообще вылетела у него из головы.

– Я сказал Грете, что по пути домой мы должны проехать через центр, чтобы она смогла посмотреть Харборплейс[12], – сказал Дэвид.

– Ой, да, ты обязательно должен показать ей Харборплейс! – воскликнула Мерси. – Балтимор очень гордится Харборплейсом, – обернулась она к Грете. Хотя Лили точно знала, что Мерси считает Харборплейс всего лишь помпезным универмагом.

– А на Четвертое июля там бывают фейерверки, – присоединилась к беседе Малышка Робби, и мальчики энергично закивали.

Эмили подалась вперед едва на пару дюймов и уложила деталь пазла, идеально соединив две длинные полоски неба.

– Думаешь, стоит толкаться в праздничных пробках около Харборплейс? – усомнился Моррис.

– Да ладно, мы попытаемся, – улыбнулся Дэвид.

А вот это что-то новенькое, удивилась Лили. Брат выглядел гораздо более спокойным, чем обычно. И, кажется, прибавил в весе несколько фунтов. А всегда был из задохликов.

В дверях появилась Элис.

– Обед подан! – объявила она.

Атмосфера разрядилась. С видимым облегчением все встали и отправились к столу. Лили вдруг заметила, что Грета как будто слегка прихрамывает, чуть медлит, поставив на пол правую ногу, и оттого кажется старше своих лет – не только слишком стара для Дэвида, но определенно старовата для такого маленького ребенка. Откровенно говоря, эта женщина была полной загадкой.

Ягненок возвышался в центре стола, прямо перед Кевином, на блюде, украшенном петрушкой и миниатюрными красными перчиками, а вокруг были расставлены горы разнообразных гарниров, включая салат Лили.

– Грета, – сказала Элис, – вы садитесь справа от Кевина. Мама, ты слева…

– Я, должно быть, именно поэтому никогда особенно не праздновала Пасху, – заметила Мерси. Она разглядывала ряд гиацинтов. – Розовый и лиловый вместе. И кто это придумал, интересно.

– Эмили, милая, ты садись вон там, рядом с Эдди, – распорядилась Элис.

– У меня нет выбора? – тихим голосом спросила Эмили. Она обращалась к матери, не отрывая взгляда от ее лица.

– У тебя нет выбора, – твердо сказала Грета.

– Грета, если вы предпочитаете, чтобы девочка села рядом с вами… – засуетилась Элис.

Но Грета сказала:

– Все в порядке.

И Эмили уселась рядом с Эдди, сложив руки на коленях.

Лили попыталась припомнить, слышала ли она когда-нибудь, чтобы ребенок так формулировал вопрос: «У меня нет выбора?»

Ее сын спросил бы: «Это обязательно?»

Ей самой отвели место рядом с Робби. Она даже могла незаметно касаться рукава его толстовки. Сын смеялся над историей, которую рассказывала Малышка Робби. Дети скучковались в дальнем конце стола, и три кузена тут же принялись болтать между собой, а Эмили молча наблюдала со стороны. Малышка Робби рассказывала про свою толстую учительницу музыки. Почему дети считают тучность забавной?

Или, по крайней мере, большинство детей. Не Эмили.

Отец Лили встряхнул салфетку, сложенную крылом.

– И что она приготовила? – тихонько обратился он к Лили. – Ростбиф?

– Ягненка, – шепнула Лили в ответ.

– Хм.

Для Робина даже баранина была экзотическим блюдом.

Поскольку Грета и Лили оказались по одну сторону стола, Лили не могла наблюдать за ней в процессе обеда. Зато отлично было видно Дэвида, наискосок от нее. И она следила, как Дэвид постоянно поглядывает в сторону Греты, даже когда слушает рассуждения Морриса о текущем состоянии рынка недвижимости. И видела, как помягчело его лицо, когда Грета рассмеялась какой-то шутке Кевина. Брату определенно было важно, чтобы она чувствовала себя спокойно.

Никаких шансов, что Грета ему просто подруга.

С другой стороны, не прозвучало и никаких заявлений, которые потребовали бы шампанского. Разговоры вертелись вокруг последних новостей: Кевин внес предложение о строительстве торгового центра около Тоусона, а Мерси похвасталась, что «Коффе-кафе» согласились вывесить четыре ее картины. «Мама рисует портреты домов», – пояснил Дэвид Грете, потому что большинство тем, вообще-то, были подняты именно ради Греты. Эдакая презентация «Вот мы какие». Впрочем, периодически возникала и тема «А вы кто?». Элис, например, с напряженным вниманием осведомилась:

– Скажите, Грета, а вы всегда работали школьной медсестрой?

И Грета отвечала – с подчеркнутой доброжелательностью:

– Нет, до рождения Эмили я работала в отделении реанимации.

– О, представляю, как трудно было бы работать в реанимации, имея маленького ребенка, – посочувствовала Элис.

– Очень трудно.

Последовала пауза. Потом Элис спросила:

– А ее отец?..

– Мы в разводе.

– Ясно.

Вновь пауза.

– А кстати! – решительно сменил тему Моррис. – Дэвид, ты все еще не расстаешься со своим «фольксвагеном»?

– Именно так. И намерен сохранить его навеки, если получится.

– Должен признаться, завидую. Если бы не политика компании, я бы уже завтра купил себе «жука». Я занимаюсь недвижимостью, – добавил он специально для Греты, – нам нужны вместительные автомобили, чтобы возить клиентов. – Таким образом, разговор вернулся в формат «Вот мы какие».

Дэвид, со своей стороны, рассказал, как его ученики поставили пьесу, которую он написал к выпускному. А Робин (в ответ на вопрос Дэвида) сказал, что нет, он не думает о выходе на пенсию в ближайшее время.

– Да я и так почти не работаю, – улыбнулся он. – Сейчас, когда у меня есть Лили. Лили – мой менеджер, – объяснение для Греты.

– Это, должно быть, очень славно.

Лили казалось, что обед тянется целую вечность.

* * *

Мороженое от Мерси оказалось шоколадным. Полгаллона домашнего шоколадного мороженого. Она, похоже, намеренно выбрала самый заурядный десерт. И фактически сама созналась.

– Я знаю, вы терпеть не можете вычурную еду, – произнесла она, пока Элис подавала сладкое.

Элис издала свой типичный несмешной смех.

– Мааа-ха-хаааам! Не то что мы терпеть не можем, у нас просто… обычные вкусы, в нашей семье.

– Вот именно, – подтвердила Мерси и обернулась к Грете: – Я закончила курсы французского кондитерского искусства, еще до свадьбы.

– Да что вы! – вежливо восхитилась Грета.

– Но, как выяснилось, совершенно напрасно.

– О, разумеется, нет.

Дети меж тем радостно зарылись в вазочки с мороженым – кроме Эмили, которая едва притронулась к своей порции и теперь слушала шутливую перепалку между остальными, переводя взгляд с одного лица на другое и улыбаясь лишь краешком губ. На ее фоне Робби выглядел на редкость общительным.

Когда Элис предложила кофе пить в гостиной, Лили подскочила и принялась было убирать посуду,