По замку туда-сюда сновали толпы ушастых. Сегодня они были облачены не в привычные охотничьи костюмы зеленого цвета, а в парадную одежду — изящные камзолы всевозможных расцветок — от серебристого до лилового, полупрозрачные сорочки в кружевах и оборках. Эльфийки щеголяли в платьях с глубокими декольте, и несчастный Васян чуть не сломал глаза.

В коридоре какой-то эльф, не обращая ни на кого внимания, играл на лютне.

Я невольно заслушался. Тонкие пальцы виртуозно скакали по струнам, извлекая совершенно непривычную для моего слуха мелодию. А когда эльф тихонько запел, я застыл, словно ноги к полу прилипли. Хоть я с музыкой на «ты» (как-никак, за спиной музыкальное училище и два года консерватории), но такой красоты еще не слыхал!

Васян с Элеондилом уже ушли далеко вперед, а я все стоял, не в силах сделать и шага, ловя каждый божественный звук. Наверное, Стольник заметил, что я отстал и обернулся посмотреть, в чем дело. Элеондил тоже обернулся, сердито уставился на меня, недовольный заминкой. Потом в его глазах появилось подозрение. Он медленно двинулся назад, ладонь легла на рукоять меча. Что это с ним?!

И тут до меня дошло. Действительно — странно так пялиться на поющего эльфа, если ты сам — эльф! Эка невидаль!

— Чего застыл?! — недобро поинтересовался командор ордена Великого Древа.

На миг я растерялся, затем выдал первое, что пришло в голову:

— Никогда не слышал этой песни.

— А-а… — Подозрительность в глазах Элеондила сменилась презрением. — Вы же из деревни. Может, вы и «Трех мертвых орков» не слышали? — Командор закатился громким смехом.

Мы с Васяном тоже засмеялись. Надо было поддержать его шутку, видимо, этот шлягер знают все эльфы, так же как мы «Калинку».

Нахохотавшись вдоволь, Элеондил зашагал по коридору. Мы поспешили за ним. Стольник незаметно пихнул меня кулаком под ребра, прошептал:

— Ты совсем дебил? Забыл, что мы — эльфы? Мы не должны ничему удивляться!

Отпираться я не стал — друг прав. Только что я ему высказывал про эльфиек, а тут чуть сам все не испортил! Но как можно было не заслушаться таким пением?! Васян далек от музыки — не понимает.

Зал для аудиенций располагался на первом этаже.

В дальнем его конце, на высоком деревянном троне восседала королева Элира.

Мы встали в длинную очередь эльфов, пришедших поклониться ей. Командор Элеондил теперь занял место по правую руку от трона.

Ушастые подходили к венценосной особе, кланялись, представлялись и вручали подношения — перстни, ожерелья, украшенное драгоценностями оружие.

Вскоре настал и наш черед. Я нервничал, спина вспотела, и одежда липла к лопаткам. Стараясь скрыть дрожь в голосе, представил ее величеству себя и Васяна.

Лицо прекрасной королевы было надменным. Холодный взгляд скользнул с меня на Стольника и на нем задержался.

— Дриззт, говоришь? Странное имя…

Василий смущенно поклонился.

Я тоже склонил голову и вручил бриллиант королеве.

— Недурно, — протянула она. — Наслаждайтесь гостеприимством Валориона.

Эта ритуальная фраза означала: «Подарок принят, а теперь убирайтесь, не мозольте глаза».

Мы с Васяном поспешили ретироваться из дворца.

* * *

У нас было два варианта, как заполучить клык Джарлака. Первый — ночью, когда все будут дрыхнуть. Второй — завтра, когда все будут глазеть на турнир. В обоих были свои плюсы и минусы.

В любом случае пока надо снять номер в гостинице и дождаться глубокой ночи. Денег нам предусмотрительный Мерриор наколдовал изрядно, так что проблем быть не должно.

Гостиницу нашли быстро. Название у нее было чисто эльфийское — «Лук и стрелы».

Чтобы излишне не палиться, самый шикарный номер снимать не стали и поселились в довольно паршивеньком. Эльф в ливрее принял золотой и записал наши имена в книгу постояльцев. Судя по аромату у него изо рта, гостиницу надо было назвать не «Лук и стрелы», а «Лук и чеснок»!

Когда вошли в комнату, в нос ударил запах сырости. Из-под кровати тут же вылезла крупная крыса и уставилась на нас с таким видом, будто мы и ей должны за номер заплатить. Василий снял сапог и швырнул в серую тварь. Та юркнула обратно и больше не показывалась.

Раздевшись, мы с наслаждением развалились на кроватях. После дневного перехода мышцы слегка гудели. Я почувствовал, как все тело расслабляется, как по нему разливаются теплые волны. Конечно, мы уже привыкли, что в этом мире постоянно приходится много ходить пешком, а то и бегать. Еще месяц назад, после такого марш-броска я бы тотчас уснул, и ничто не заставило бы меня подняться. Переход с орками до Стронгхолда развил во мне выносливость. Васян тоже закалился в постоянных походах за травами.

Тут я вспомнил:

— Мы ведь обещали передать привет Изольде.

— А как она нас в эльфийском обличье узнает? — резонно поинтересовался Стольник.

— Да уж…

— Может, фиг с ней, с Изольдой? Нам еще за клыком к Джарлаку лезть. Обойдется она и без привета.

— Дело не только в этом… Вообще потолковать бы с ней не мешало, выяснить — как и когда сюда попала.

— Как, как… Так же, как и мы, через портал.

— А ты не задумывался, почему она все про Сталина да про фашистских недобитков лопотала?

— А я почем знаю? Может, у нее крыша поехала от новых впечатлений. Не каждый ведь день в параллельный мир попадаешь!

— С «чердаком» у нее не совсем в порядке — это точно. Но у меня почему-то какое-то странное чувство, что она не сдвинутая. Словно она действительно из сороковых.

— Не может же ей быть за сотню лет, на вид-то всего пятьдесят.

— А вдруг в этом мире не стареют? — предположил я.

— Что-то по сэнсэю не скажешь, что здесь не стареют, — хмыкнул Васян, потом хлопнул себя по лбу и выдал:

— А может, в этом мире время по-другому течет? Получается, что медленнее. Сколько эта Изольда уже здесь?

— Ариэль говорила, что лет пять.

— Если она из сороковых сюда попала, то, выходит, пока здесь прошло пять лет, на Земле пролетело семьдесят!

От этой мысли меня пробрал холодный пот. Я лихорадочно принялся подсчитывать:

— Мы здесь уже больше месяца. За пять лет проходит семьдесят, значит, за год — четырнадцать лет. А за месяц — больше года! Дома прошло уже больше года!!! Нас давно похоронили!

— Ну, скажем, не похоронили, а считают пропавшими без вести.

— Но уже, наверное, даже не ищут. Родители все глаза проплакали!

На душе стало погано. Очень погано.

— Это всего лишь гипотеза, — обнадежил Васян, но и он выглядел поникшим.