реальность и компенсирует себя фантазиями. Такое психологическое толкование, может быть, правильно, оно даже подходит для Крылова, но оно мало объясняется. Почему разумный ранее человек с известного момента начинает высказывать такие мысли, такие фантазии, которые он раньше сам же считал нелепыми? Почему он защищает их с таким упорством, даже во вред себе?

Физиологическое понимание бреда занимало И.П. Павлова в течение последних лет его жизни.

Нет неподвижности, нет застоя в деятельности здорового мозга. Только что клетки были охвачены раздражительным процессом, и вот уже в них возникло торможение, а соседние в это время пришли в деятельное состояние, чтобы через доли минуты также впасть в торможение. Мозаикой с непрерывно меняющимся рисунком представлялась Павлову мозговая кора. Но иногда может случиться, что в отдельных пунктах раздражительный процесс задерживается, принимает застойный характер. Это уже выходит из рамок здоровья: раздражительный процесс подвергся перенапряжению, он заболел.

У собаки вырабатывались условный рефлекс на вспыхивание лампочки. Но лампочки перед собакой не было: она была спрятана под столом. Прошло много времени. Давно уже не пользуются лампочкой под столом, а собака при каждом опыте, при каждом условном сигнале всё глядит под стол. Раздражительный процесс в тех клетках, которые восприняли свет лампочки, сделался инертным, «застрял» в них.

Мы все почти знаем такую застойность возбуждения по собственному опыту. Вы готовитесь к экзамену, не рассчитали сил, переутомили мозг. Книга уже отложена в сторону, а какие-то формулы, строфы стихотворения, какое-нибудь определение навязчиво сидит в сознании, повторяется вновь и вновь. Вы не можете отделаться от назойливого гостя, даже ваш сон становится поверхностным: формулы, стихи пробираются и туда. Это и есть навязчивая мысль.

У здоровых людей она не задерживается слишком долго, у больных, у психастеников навязчивые мысли мучительно застревают на многие годы. Не только навязчивые мысли, но и бредовые, объяснял Павлов застойностью раздражительного процесса. Правда, к бредовым идеям нет критики, больной как будто сам держится за них. Но эту психиатрическую деталь Павлов считал второстепенной, объясняя её общим состоянием нервной системы.

Значит, бредовая мысль возникает из застойности раздражительного процесса. Но в бредовых мыслях имеется ещё одна особенность. Формулы, определения вы заучивали. Они были вам нужны, они лишь лезут в сознание не вовремя, некстати. Содержание же бредовых идей часто неприятно, оно бывает прямо противоположным тому, чего бы вам хотелось. Человек хранит тайну, а она становится известной, человек стремится к безопасности, а враги преследуют его, хотят отравить, убить. Почему происходит это?

На разборе И.П. Павлову была показана больная Вишневская, девушка 27 лет. Замкнутая, обидчивая, она всегда чуждалась мужского общества. В 1934 г., после каких-то неприятностей по службе, она стала думать, что под неё подкапываются, потеряла сон, считала пищу отравленной, стала бояться изнасилования, думая, что родные её в сговоре с врагами. Отца своего обвиняла в том, что за 15 тысяч рублей он продал её академику Павлову для опытов по скрещиванию с обезьяной. Она пыталась выброситься из окна, убежала из дома. Она была совершенно ясна для Ивана Петровича с физиологической точки зрения. В её мыслях о том, что её изнасилуют, скрестят с обезьяной, Павлов видел замаскированные проявления полового возбуждения. Он считал, что в мозгу больной произошла «сшибка», столкновение полового инстинкта с требованиями рассудка, морали. Она не верила в свою способность понравиться, а её нравственность запрещала ей какие-нибудь лёгкие, случайные отношения. Вот конфликт этой девушки. Здоровая нервная система успешно справляется с подобной «сшибкой», говоря словами И.П. Павлова.

Слабая нервная система Вишневской не справилась: в ней наступило болезненное состояние, и у неё возникли бредовые идеи, страхи, по содержанию противоположные той скромности, той нравственной чистоте, к которой стремилась девушка. Психиатры не могли объяснить этого поворота в сознании больных. Правда, некоторые из них давно подметили сходство между бредом и страшными кошмарными сновидениями. Но сходство это оставалось без объяснения.

Опыты над собаками показали: между бодрствованием и сном нет резкой границы. От одного состояния к другому ведёт ряд переходов, промежуточных состояний. И.П. Павлов назвал их фазовыми состояниями. Обычно эти фазовые состояния бывают кратковременными: переход ко сну совершается быстро. Особыми приёмами, трудными задачами у собак со слабой нервной системой можно вызвать их на длительное время.

Одно из фазовых состояний собаки и бредовое заболевание человека обнаруживают неожиданное сходство между собой. Бредовых больных одолевают мысли, противоположные их взглядам, желаниям: при ультрапарадоксальной фазе у собак перестают действовать привычные раздражители, и появляется слюна на раздражители тормозные, не подкреплявшиеся пищей. И у тех, и у других оживляется то, что было заторможено. И.П. Павлов высказал мысль, что бред может зависеть от стойкого ультрапарадоксального фазового состояния в мозгу больного. Это было смелое предположение. Многие психиатры просто не поняли его. А между тем у той же Вишневской вся её нервная деятельность действительно была затруднена, заторможена. Ей трудно было думать, решать. И.П. Павлов отметил это не только у неё, но и у многих других бредовых больных.

В течение нескольких лет и на большом числе бредовых больных мы проверяли Павловский взгляд. У всех бредовых больных, которых мы наблюдали, нам без труда удалось доказать наличие мозгового сна. Иногда он выражен был резко, охватывал весь или почти весь мозг. Самый вид больных говорил об этом: вялые, медлительные, она часто зевали, легко впадали в настоящую дремоту. Но у некоторых больных сон был частичным. Он ограничивался только частью мозга, только некоторыми клеточками мозговой коры. Теми клетками, на долю которых выпала трудная задача. Это может показаться странным: частичный сон мозга, сон на фоне бодрствования. Физиологическая лаборатория показала возможность такого совмещения.

«В основании бреда лежат два физиологических явления – патологическая инертность и ультрапарадоксальная фаза, то существующие врозь, то выступающие рядом, то сменяющие одно другое». Вот слова И.П. Павлова. Они дают ключ и к «радиоперекличке с богом».

Мы не знаем точно первой причины, которая вызвала ослабление нервной системы Крылова. У него (как, впрочем, и у многих бредовых больных) были некоторые признаки, свидетельствовавшие об органическом заболевании мозга. Сюда относятся неровная форма зрачков, незначительное косоглазие, неравномерность носогубных складок и некоторые другие симптомы. Самые различные болезни могут лежать в основе подобных изменений: сифилис, ревматизм, бруцеллёз, малярия и т. д. Но эта первая причина осталась нераспознанной. Бред у Крылова появился только под влиянием жизненных трудностей. Нам известно о двух крупных затруднениях, выпавших на его долю: его половая слабость (и связанный с нею конфликт с женой) и судебное дело с несправедливым, как он считал, приговором. Вот с этими двумя задачами (а может быть, их было и больше)