Для Алены это был еще один предельно интимный жест. Она запахнулась в платок.

— А это тебе для хорошего настроения. — И он протянул ей в железной кружке немного коньяка и конфету.

— У меня и так чудесное настроение! — с чувством сказала Алена. — Я еще никогда не пила коньяк из кружки, — засмеялась она.

— Значит, попьешь! Ну, пойдем.

И они пошли босиком по влажной траве и земле, получая природный массаж стоп, а птицы щебетали для них песни на все голоса. Алена была в импровизированном хитоне и с кружкой коньяка в руках, из которой делала маленькие глотки, смакуя благородный вкус. Егор — в просторной льняной белой рубашке и свободных, красиво полинявших в лесных походах и бог знает еще на каких морях и в каких странах штанах. Через плечо он перекинул тканевую сумку и то и дело складывал в нее найденные травы и цветы. Затем он собрал горсть земляники, протянул на ладони. Ей казалось, что Егор является неотъемлемой частью этой реальности, так естественно он выглядел в окружении природы. Он шел впереди и постоянно придерживал ветви деревьев, чтобы они не хлестали Алену. Она упивалась его заботой, проявляемой в каждом жесте и в каждом действии.

— Ну что, тебе нравится здесь? — спросил он.

— Очень! Без преувеличений могу сказать: сегодня я просто счастлива!

«А еще мне нравишься ты», — подумала она.

— Как же приятно это слышать! Ты похожа на затворницу, которую выпустили на свободу.

— В общем, так оно и есть. Я много лет нигде не бывала, и жизнь моя долгое время напоминала «день сурка»[5]. Только в последнее время стало что-то меняться.

— Ты замужем?

— Уже нет. Он ушел. А я застряла в застое. Залечивала раны и не могла дать себе ладу. Наверное, с той минуты считала, что недостойна счастья.

— Какая глупость. Ты достойна всего наилучшего! А ты не пробовала смотреть на ситуацию с другого ракурса? Ведь это же естественно, когда мы страдаем, так же как и то, что мы радуемся. А если найти в этом удовольствие?

— Какое же удовольствие в страдании?

— Все хотят есть мед, получать удовольствие. Но после меда бывают продукты его переработки, не очень приглядные и с отвратительным запахом. Они неизбежны. Все имеет место в этом мире, и это естественно. И это надо воспринимать как естественный процесс, а не делить на хорошее и плохое. Понимаешь, о чем я говорю?

— В целом да. Но как примириться со своим страданием? Я могу согласиться, что это надо сделать, но есть ли способ? Ты слаб, разбит, подавлен. Нет места радости в этом состоянии.

— Это непросто, конечно. Но единственный выход — принятие. Признание того, что сам это сделал, сам создал ту ситуацию, в которой оказался, и осознание причин и следствий. Все является результатом наших поминутных выборов. Поверь мне, в осознанности можно найти удовольствие. А после признания своей ответственности надо сделать другой выбор — тот, который поможет стать счастливым.

— Здорово. Есть над чем подумать. О! Я вспомнила! На йоге преподаватель нам говорил: «Научитесь расслабляться в асане. Примите эту боль и попробуйте дышать глубоко и спокойно. Смиритесь с этой болью. Смотрите на себя со стороны — будто это кто-то другой, более умелый и сильный, выполняет движения». Мне кажется, это то, о чем ты сейчас говорил. Испытывая боль, ты учишься воспринимать ее как нечто естественное, и она перестает быть болью.

— В общем, да. Смотри, а вот и слияние рек. — Егор раскинул руки в стороны, словно обнимал и реки, и небо, и всю эту чудесную жизнь. А реки соединялись медленно и естественно, продолжая свой путь по руслу вместе, как одно целое, неделимое, как будто всегда были одной рекой.

— Как чудесно!

И они замолчали, любуясь открывшейся картиной. Впитывали ощущения, слушали симфонию лета. Открывали сердца, впуская нечто настоящее, накапливая силу духа.

Алена спустилась к реке и поплыла. Она обожала плавать. А Егор сидел на пригорке и смотрел на нее сверху. Потом была дорога назад, в маленький лагерь. И не нужно было подбирать слова и поддерживать диалог. Возникло обоюдное желание тишины, некое медитативное состояние. И было хорошо и без разговоров.

В лагере все суетились возле костра.

— Мы готовим плов, подключайтесь! — сказал Константин, поджарый мужчина лет пятидесяти, закаленный в походах.

— С удовольствием, что нужно делать? — спросила Алена.

— Нужно очень быстро почистить и нарезать морковь.

И Алена взялась чистить и резать морковь. По обыкновению она тут же уронила нож и чуть не перевернула доску с частично нарезанной соломкой морковью. Илья, мужчина с длинными растрепанными волосами и широким лицом, удивленно уставился на нее.

— Что? — прервалась Алена.

— Да вот смотрю, не зарежешь ли ты Костю, он слишком близко от тебя сидит, — ответил Илья.

— Если кто-то желает лучших результатов, он смело может собственноручно исправить ситуацию, — парировала Алена и, так как Илья сразу потерял к ней интерес, продолжила нарезку моркови.

Стола, конечно же, не было, поэтому приходилось справляться вприсядку возле бревна. Взглянув на свой педикюр, Алена ужаснулась: красный лак был окаймлен в лунках черной грязью. «Ничего, сливаюсь с природой, не жалко и запачкаться с головы до ног. Не буду превращаться в офисную мышку».

Когда она закончила, Егор предложил:

— Не хочешь полежать в гамаке?

— Честно признаться, я с детства мечтала об этом. Никогда не лежала в гамаке!

— Забирайся и ноги внутри закутай. Ух ты! Мне нравится, что твой педикюр в земле.

Алена забралась в гамак и воскликнула:

— Невероятное ощущение! Убаюкивающее. — Она расслабилась. Взгляду открывались кроны величественных тополей, ветер трепал листья, шелест успокаивал.

— Отдыхай! Мне хочется, чтобы ты сегодня ни о чем не думала, а только получала удовольствие.

— Спасибо. А мне нравится!

Алена была пьяной от происходящего. Будучи впечатлительным, чувствительным человеком, она преувеличивала любую радость многократно, как и любую горесть. Комментарий насчет педикюра тоже был знаковым для нее: он означал принятие ее такой, какая она есть, любование всяким ее проявлением. Она качалась в гамаке, а Егор снова поднес ей кружку с коньяком. Она думала о том, как много он ей подарил в этот день. Поистине она была счастлива.

Коллективный плов был готов, когда день уже начал сереть. Он был немного сыроватым, но после прогулки, переизбытка впечатлений и свежего воздуха Алена ела с большим аппетитом.

Потом играли в «корову». Миловидная Лера взяла на себя роль аниматора и привлекала всех к участию. Алена, как всегда, играла пассивную роль, робко высказывая предположения по поводу загаданных слов.