момент этот не упустить? Плесните мне чая.

Девушка перевела взгляд на стол со сладостями.

— О, и здесь красота. Одни цветы, куда взгляд не кинь!

— А где еще? — удивилась Екатерина Андреевна, отхлебывая из чашки.

— Так у Лисницкой букет в кубике. Я к ним только что заходила, товарную накладную на подпись занесла.

— Еще один? — ахнула Тонечка. — Розы ей же прислали в обед, только Июлька их выбросила с психа, мужик, видать, не по нраву пришелся. Женихов, я смотрю, у нее хватает, можно и поперебирать. А второй тоже выкинула?

— Что ты! Сидит с ним в обнимку, навзрыд плачет, как припадочная. Я бы поняла еще, над розами подобными реветь. Колокольчики самые обычные, только покрупнее полевых. Шеф ее успокаивает, меня попросил водички принести. А я ж не дура, принести — принесла, но сначала в коридоре постояла, интересно же, — и Тамара ухмыльнулась.

— Не томи уже, говори! — навострили уши остальные.

— Да я особо ничего и не услышала, — призналась Тамара, с кряхтением опуская ноги на пол. — Только стенания жалобные, мол, чуть не убили его уже один раз, а дальше что будет?

— Во дела! — побледнела Леночка. — С бандитом, что ли, связалась?

— Вроде нет. Ее Анатолий Иваныч спросил, кто он, Июлька подумала с пару секунд и промямлила, что военнослужащий по контракту, а больше ничего не могу рассказать, уж простите. А шеф и брякнул с улыбкой: «Мне больше и не надо, скажи только, он мужик хороший, не будет тебя обижать?» А Лисницкая в ответ аж порозовела и шепнула: лучше всех…

— Секретка! — у Тони загорелись глаза. — Может, в ФСБ служит или еще где. Им же запрещено рассказывать посторонним о своей деятельности.

— Секретные по кабинетам сидят, бумажки перебирают, — покачала головой Екатерина Андреевна. — А ФСБ и прочие подобные службы упразднили с начала правления Великих. Хотя, теперь вот сижу и думаю — а упразднили ли на самом деле?

Она закинула в рот пару орешков в меду, прожевала и через минуту продолжила.

— Если он вояка по контракту, еще и под неразглашением, то может быть и снайпером. Мало ли, террористов каких гоняет или мафиозников, уж этой дряни во все времена было навалом.

— Грохнут его однажды, — снова вздрогнула Леночка. — Вот тогда втройне порыдает. Я бы не стала с таким связываться, опасно.

— Да ну тебя, трусиху, — отмахнулась Тоня. — Зато мужики подобные с достатком, никогда копейки считать до получки не будут. Может, и не прогадала Июлька, что выбрала второго. Колокольчики, конечно, не розы, зато и списка требований, я так полагаю, нет. Может, наоборот, сплошные клятвы в любви.

— Они самые, — тут же согласилась Тамара, и все снова уставились на нее. — Что? Я один раз послушала, потом воды принесла и подсмотрела вдобавок. Интересно же! Там записка на столе лежала крохотная, но я мало что поняла, вроде по-русски, но словами высокопарными, как в старых книгах. «Клянусь защищать вас от любых невзгод и напастей, быть вам опорой и поддержкой до конца дней», и далее в том же духе.

— Боже, как это романтично, — восторженно пискнула Леночка, и Тамара тут же смерила ее насмешливым взглядом.

— На одной романтике далеко не уедешь, — заметила мудрая Екатерина Андреевна. — Все они поначалу лебеди белые. Когда только кобелями черными стать успевают?

— Посмотрим, — хмыкнула Тамара, протягивая руку за последним куском торта. — А я так скажу — если Июльке в этот раз повезет, я тоже порадуюсь. Потому что где один нормальный мужик, там и еще двое-трое, не будет же он со сволочами дружить. Глядишь, и нам перепадет чего. И не вздумайте болтать об этом попусту! А то вас не предупреди — завтра уже по всем кабинетам разнесете.

Тоня и Лена смутились под тяжелым взглядом коллеги и согласно закивали.

Через час здание опустело. Лишь на третьем этаже за столом у открытого окна осталась сидеть девушка в синем брючном костюме. Выгоревшие до льняной белизны волосы были заплетены в косу ниже лопаток. Она нервно морщила изящный носик, усыпанный светлыми конопушками, и грызла шариковую ручку. Лист бумаги, лежащий на столе, был исписан на две трети, но ей все казалось, будто она пропустила что-то очень важное.

Девушка перевела взгляд на рисунок, лежащий под настольной лампой, и всхлипнула. Рука сама потянулась к наполовину опустошенной пачке бумажных салфеток.

С картинки, нарисованной серым грифельным карандашом, на нее смотрело собственное лицо. Именно такой она была в те дни, когда война и смерть близких, даже не реальная, а гипотетическая, маячили где-то за горизонтом. Как удалось неведомому художнику с помощью одного цвета передать и загар, и оттенок глаз, и цвет веснушек? Вьющиеся прядки у лица, полуулыбка в уголках губ, ехидный взгляд, направленный чуть в сторону. Казалось, что сейчас портрет оживет, девчонка повернет голову, улыбнется по-настоящему и спросит: «Рыжий, ты опять за свое?»

Июлия тихо рассмеялась, вытирая глаза, погладила бутоны ярко-лиловых колокольчиков, стоящих здесь же в вазе, а затем нарисовала на нижней части листа с письмом мордочку большеглазого котенка с рыже-черными пятнами, как у Бестии. После сложила его пополам, заколола скрепкой, отодвинула верхний ящик стола и достала старинную шкатулку с потрескавшимся лаковым покрытием.

Письмо аккуратно опустилось внутрь, крышка с мелодичным звоном захлопнулась. Июлия подождала несколько секунд, затем выдохнула и снова открыла.

Внутри было пусто.

Спустя месяц после битвы

День у Ники не задался с самого утра. Накануне пришлось засидеться за учебниками до двух часов ночи и утром она проспала все три сигнала будильника. Был шанс успеть в универ на пары, если бы она вскочила и понеслась на улицу прямо в том, в чем спала. Но если выкрашенные в зеленый цвет волосы преподаватели ей прощали, то на пижаму с зайчиками точно не станут закрывать глаза. А вредный декан наверняка поинтересуется перед всей группой, не перепутала ли студентка Илларионова языковой факультет высшего учебного заведения с детским садом «Земляничка», что располагался в том же районе.

Пришлось торопливо принять душ, почистить зубы, натянуть свежее белье, джинсы с майкой, тоненькую ветровку. А вот на макияж и завтрак времени совсем не осталось. Хорошо, догадалась собрать сумку еще с вечера!

Чертыхаясь, девчонка поскакала по подъездной лестнице вниз, перепрыгивая через две-три ступеньки, вылетела на улицу, пробежала трусцой мимо двух пятиэтажных домов, перешла дорогу по сигналу светофора, затем снова набрала скорость и понеслась торпедой через сквер, пугая голубей и ранних мамаш с колясками.

И лишь добежав до переулка за магазином здорового питания, она вдруг вспомнила, что сегодня не к первой паре, а ко