Уничтожить Каладина и тех, кто был с ним рядом.

Парень закричал, подавая сигнал тревоги, но он чувствовал себя таким вялым и усталым. Мостовики вокруг него начали оборачиваться, когда лучники уже натянули тетивы. Люди Садеаса обычно защищали ущелье, чтобы паршенди не смогли скинуть мосты в пропасть и отрезать им пути к отступлению. Но на этот раз лучники не посягали на мосты, и солдаты не спешили их остановить. Они перегородили паршенди путь к самим мостам, но мостовиков бросили на верную смерть.

Мостовики Каладина оказались беззащитны. Безупречные мишени. «Нет, — подумал Каладин. — Нет! Этого не может быть. После всего, что...»

Какая-то сила обрушилась на шеренги паршенди. Одинокий воин в сланцево-сером доспехе, с мечом в человеческий рост. Осколоч­ник прошел ряды растерявшихся лучников насквозь, словно молния.­ Стрелы полетели в людей Каладина, но они были выпущены слишком рано и нацелены плохо. Несколько все же угодили близко к тому месту, где отряд нашел укрытие, но ни в кого не попали.

Паршенди валились под размашистыми ударами осколочного клинка, кто-то падал в ущелье, кто-то спасался бегством. Остальные умирали, их глаза превращались в черные угли. Через несколько секунд отряд из пятидесяти лучников превратился в трупы.

Личная гвардия осколочника догнала его. Он повернулся — его доспех как будто сиял — и поднял клинок в приветственном салюте мостовикам. А потом бросился прочь.

— Это был он, — выдохнул Дрехи, вставая. — Далинар Холин. Дядя короля!

— Он нас спас! — воскликнул Лопен.

— Вот еще. — Моаш отряхнулся. — Он просто увидел группу беззащитных лучников и воспользовался шансом напасть. Светлоглазым на нас плевать. Верно, Каладин?

Каладин был не в силах оторвать взгляда от того места, где стояли лучники. Он мог все потерять в один момент.

— Каладин? — позвал Моаш.

— Ты прав. — Молодому мостовику казалось, он слышит себя со стороны. — Просто повезло.

Но почему же осколочник отсалютовал ему клинком?..

— С этого момента, — проговорил Каладин, — мы будем отходить­ после того, как солдаты перейдут мост. Паршенди раньше игнориро­вали нас после начала битвы, но это в прошлом. То, что я сегодня сделал... то, что мы скоро будем делать все... приведет их в ярость. От ярости они поглупеют, но также захотят нас убить. А пока что, Лейтен, Нарм, разыщите хорошие позиции для обзора и наблюдайте за полем боя. Я хочу знать, двинется ли хоть один паршенди к той расщелине. Я перевяжу раненого, и мы отойдем подальше отсюда.

Два разведчика убежали прочь, и Каладин опять обратил все внимание на человека с раной в плече.

Рядом присел Моаш:

— Атака против подготовленного врага, и ни одного потерянного моста, осколочник случайно пришел нам на помощь, и сам Садеас­ нас похвалил. Я почти поверил, что надо бы достать такую же повязку.

Каладин глянул на молитву. Она была в пятнах крови от пореза на руке, который исчезающий буресвет до конца не излечил.

— Посмотрим, удастся ли нам сбежать. — Каладин сделал последний стежок. — Это и будет настоящее испытание.

«Я хочу спать. Мне теперь известно, почему ты делаешь то, что делаешь, и я тебя за это ненавижу. Я буду молчать об истинах, что мне открылись».

Какашах, 1173, 142 секунды до смерти. Шинский моряк, брошенный командой, предположительно из-за того, что навлек на них невезение. Образец в значительной степени бесполезен.

-Видишь? — Лейтен перевернул кусок панциря, который держал в руках. — Если вырезать борозды здесь, по краю, то лезвие — или в нашем случае стрела — отлетит в противоположную сторону от лица. Не хотелось бы испортить твою мордашку.

Каладин улыбнулся и забрал кусок доспеха. Лейтен мастерски его обработал, проделал дырочки для кожаных ремней, которыми панцирь крепился к жилету. Ночью в ущелье было холодно и темно. Поскольку небо растворилось в ночи, казалось, что они в пещере. Лишь время от времени наверху вспыхивала какая-нибудь редкая звезда.

— Как скоро ты их закончишь? — спросил старшина Лейтена.

— Все пять? До утра, видимо. Сложнее всего было понять, как с ним работать. — Мостовик постучал по панцирю костяшками паль­цев. — Удивительная штука. Почти такая же крепкая, как сталь, но весит вполовину меньше. Тяжело разрезать или разбить. Но если сверлить, то ничего сложного.

— Хорошо, потому что мне нужно не пять наборов. Мне нужно по одному на каждого.

Лейтен вскинул бровь.

— Раз уж они позволят нам носить доспехи, — добавил Каладин, — то каждый получит по одному. Кроме Шена, разумеется.

Матал согласился не посылать Шена на вылазки; паршун теперь на Каладина даже не смотрел.

Лейтен кивнул:

— Что ж, хорошо. Хотя стоило бы дать мне помощника.

— Можешь взять одного из раненых. Мы вынесем из ущелья столько панцирей, сколько найдем.

Его успех облегчил жизнь Четвертого моста. Каладин попросил, чтобы его людям дали больше времени на поиски панцирей, и Хашаль — другого выхода у нее не было — снизила мародерскую квоту. Она уже притворялась — довольно изящно, — будто доспехи были ее идеей, и игнорировала вопросы о том, как такое вообще можно было придумать. Но, встречаясь с ней взглядом, Каладин видел тревогу. Что еще учудит этот раб? Пока что она не пробовала его устранить. Он заработал для них слишком много похвал от Садеаса.

— Как ученик оружейника мог вообще угодить в мостовики? — спросил Каладин, когда Лейтен снова принялся за работу. Он был широкоплечим, крепким, с овальным лицом и светлыми волосами. — Ремесленниками обычно так не разбрасываются.

Лейтен пожал плечами:

— Когда ломается пластина в доспехе и светлоглазый получает стрелу в плечо, кому-то нужно отвечать. Сдается мне, у хозяина всегда имеется лишний ученик именно на такой случай.

— Ну что ж, его потеря — наше везение. Ты сохранишь нам жизнь.

— Сделаю все, что смогу, сэр. — Он улыбнулся. — Хуже, чем вышло у тебя, все равно не получится. Удивительно, что нагрудник не свалился на полпути!

Каладин похлопал мостовика по плечу и оставил наедине с рабо­той, окруженного небольшим кольцом топазовых светосколков; Каладину разрешили их взять, поскольку требовался свет, чтобы изготовить доспехи. Неподалеку показались Лопен, Камень и Даббид с очередным грузом трофеев. Их вела Сил.

Каладин шел по дну ущелья, дорогу ему освещала гранатовая сфера в специальном кожаном держателе, прикрепленном к поясу. Ущелье разветвлялось, образуя большой треугольный перекресток, — отличное место для тренировок с копьем. Широкое, достаточно просторное для занятий, но вместе с тем удаленное от любых постоянных мостов, где разведчики могли бы услышать эхо.