Соломенная подстилка исчезла из угла, у двери стоит прочный холщовый мешок. Похоже, мать Алессы собралась куда-то в дорогу. Жаль, что я не знаю ее имени — так было бы проще установить контакт. Постой… в моем сне ее называли Мори! Отчего я так уверена, что это не ее настоящее имя, а всего лишь прозвище?

— Почему вы злитесь? Вы же… мы же вас спасли, — спрашиваю я.

Мне почему-то обидно, что она продолжает разглядывать меня и архимага с плохо скрываемым раздражением.

— Потому что госпожа Лиенна не хочет быть никому обязанной, — саркастично хмыкает архимаг и с триумфом улыбается, когда мы с матерью смотрим на него. — Что вас так удивляет? Я вспомнил, где и при каких обстоятельствах мы виделись последний раз.

— И при каких же? — я делаю глоток из поданной мне кружки и чуть не жмурюсь от удовольствия.

Напиток сладкий, как ванильное мороженое, которое я так люблю, и с непередаваемой кислинкой — словно в нем растворена клюква и… пожалуй, земляника.

— Это не важно, — мастер Гвеллан тоже пригубливает напиток и одобрительно кивает своим мыслям.

— Нет уж, расскажите. А то вдруг вы врете? — усмехается Лиенна, садясь напротив нас с еще одной кружкой, и подпирает подбородок кулаком.

А она правда очень красивая, если присмотреться… Нет, чушь, тут сразу все бросается в глаза — копна черных волос убрана в высокий пучок, только несколько локонов на висках выбиваются и контрастируют с молочно-белой кожей. Яркие полные губы, блестящие зеленые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, безупречная осанка, тонкие пальцы, постукивающие по стенкам чашки.

Как странно, что та, прежняя Алесса, увидела вместо нее лишь безумную старуху, а я — красивую и безусловно опасную женщину… Имеет ли это смысл? Может ли Лиенна представлять для нас угрозу?

— Извольте, я расскажу — архимаг делает театральную паузу, смакуя питье, и рассеянно замечает: — Знаете, ваш талант неразумно тратить на обманы, мошенничество и аферы. Отвар из простейших ингредиентов получается волшебным. А вы… Напомните мне, это было, кажется, двадцать лет тому назад?

— Двадцать два года и три месяца, если быть точнее, — она поджимает губы, пряча усмешку.

Я не понимаю, чего в ней больше — издевки или скрытой радости, словно Лиенна тянет время, а архимаг поддается на ее хитрость.

Я встряхиваю головой и прислушиваюсь к словам архимага, и с каждой фразой понимаю, что почти ни в чем не хотела бы походить на эту женщину. Разве что… да, мне бы ее изворотливый ум, она вечно умудряется выходить сухой из воды…

— Впервые я услышал от вас от своего давнего друга, Вингарда, который в то время на Инквизицию. Некто якобы отравил глав трех местных гильдий и украл у каждого из них символы их власти, которые являлись также и древними артефактами.

Он искоса бросает на меня виноватый взгляд. Извиняется, что не рассказал раньше? Не хотел меня расстраивать?

— А как еще должна была поступить нищая девчонка, которую не принимают ни в один орден, потому что у ее родных другие виды на нее и ее обручают с отвратным стариком? — парирует она, зло сузив глаза. — Прикажете шляться по ярмаркам и предсказывать судьбу крестьянам? Или, может, показывать фокусы на потеху публике? Платят за это слишком мало…

— Вам это не мешало. Мы задержали вас как раз на ярмарке, где вы демонстрировали те самые фокусы.

— Ну нет, с мощью артефактов — это совсем другое дело. С ними не надо вычерпывать себя до дна ради простейшей иллюзии, — она горько вздыхает.

— Иллюзии, которая заодно незаметно крадет у селян кошельки? — ехидно уточняет он. — И не надо сказок про «вычерпывать себя до дна», Алесса вряд ли вам посочувствует. Вы слили три артефакта в один и сделали их частью себя, не с целью экономить силы, а чтобы материализовывать иллюзии. И чтобы у вас их было не отобрать, конечно. Всей мощи артефактов хватает на пять-тридцать секунд, но этого достаточно, если хочешь вытащить из-за пазухи кошелек, стать невидимкой и похитить важный документ…. Наверное, вы с самого начала думали заняться кражами…

— Да я всю жизнь только ими и жила, как только меня выставили из дома родственнички, — она хлопает ладонью по столу. — Что еще я могла придумать? Мне в руки попался манускрипт об этих реликвиях, о том, что они могут, соединенные вместе. Как я могла применить их иначе? Если бы меня хоть один приличный маг взял в ученицы, я бы, может, нашла иное применение артефактам…

— Нет-нет, еще не хватало вам вызывать неугасающий пожар, — хмыкает он и от души смеется: — Вы поверили, да? Нет, они правда могут всего лишь на пять или тридцать секунд материализовать иллюзию и наделяют владельца чуть большей силой. По сути, бесполезные вещицы, просто красивые… Были красивые.

— Они и сейчас ничего, — она задирает рукав бордового платья, и там, под этой белоснежной кожей, скрывается будто тончайшее серебристое кружево, поблескивающее на солнце и впаянное в ее предплечье.

Интересно, почему в моем сне я ничего подобного не видела? Вряд ли эта женщина выдает себя за мать Алессы просто так… Зачем ей это? Неужели засада?

Я дергаю архимага за рукав и одними губами произношу:

— Во сне их не было.

Он кивает:

— Да, и не должно было быть. Источник в наказание лишает Дара, а эти узоры могли побледнеть, ведь их питает магия.

Она непонимающе смотрит на нас, а архимаг вдруг стукает ладонью по столу:

— Как же я не догадался?! Все так просто, но вам, Лиенна, это не понравится. Знаете, почему у вас родилась Избранная? Именно из-за ваших экспериментов с артефактами. Вы перенаправили поток на себя. Да, я почти уверен, что причина именно в этом. Вы никогда не хотели детей, а ваши отвары не дали бы осечку просто так, не будь на то воля Источника. Вингард, кстати, очень страдал, он мечтал, что вы родите ему сына или дочь. Вы как-то умудрились его окрутить, так что Инквизиция признала вас невиновной. Не ошибусь, если скажу, что вы рассказали им о тяжкой доле нищей ведьмы и они вам поверили. Кстати, почему вам вздумалось бежать от Вингарда, попытавшись его убить? И вы почти достигли своей цели.

Его голос становится жестким, режет воздух подобно клинку или топору палача. Вот почему он так на нее набросился в нашу первую встречу! Он ее ненавидит из-за того, что случилось с Вингардом!

— Донные твари с ними со всеми… — начинает она ругательство, осекается и прикрывает ладонями глаза. Нет, она не плачет, а истерически смеется. — Ну да… могло быть… ах, как иронично…

Она резко успокаивается и спрашивает:

— А что вы скажете, если я сообщу вам, что Вингард использовал мои таланты в корыстных целях и собрал благодаря мне обширный архив документов, которые позволяют шантажировать кого угодно? А потом, когда он понял, что я слишком много знаю, решил убить меня? Я всего лишь защищалась и нанесла удар заранее.

— Доказательств у вас нет. Вингард умер в прошлом году…