Он фыркает так громко и разгневанно, что подлетевшая к моему цветку бабочка совершает какой-то немыслимый кульбит и едва не падает на землю:

— Ты опять намекаешь, что я настолько глуп, чтобы переживать из-за того, что мне не изменить?! Ты уже не в первый раз заговариваешь о моей… неразумности, — он заканчивает другим тоном, в котором слышится смесь раздражения и любопытства.

Я убеждаюсь, что бабочка не пострадала и не умерла от разрыва сердца (в противном случае можно было бы обвинить архимага в жестокости и разнообразить беседу), и отвечаю:

— Нет, конечно, в глупости я вас не подозревала с нашей самой первой встречи.

— А в чем подозревала?

Это уже не очень хорошо, он сам уводит разговор в сторону, я потеряю инициативу, если поддамся ему… Но почему бы и нет? Так я усыплю его бдительность и, возможно, после одного ответа смогу вернуться на тот путь, который сама для себя наметила.

— Вот знаете… странно очень… — я затягиваю паузы, с сомнением качаю головой, а он терпеливо ждет, словно привык к подобным уловкам. Только на сей раз это не уловка, я говорю правду, которую сложно добыть из-под вороха воспоминаний. — Чтобы подозревать вас, серьезно подозревать — этого не было. Были какие-то затверженные фразы, вроде той, что вы можете себе устраивать хоть гарем из учениц… Но зачем вам тогда я, если вы почти что неотразимы?

– Это какая-то совсем грубая лесть, — замечает он.

— Да, есть немного, но все девушки в школе и даже директриса… Они и вправду смотрели на вас с однозначным интересом, обожанием даже… но это не директриса, она вас недолюбливает… Пожалуй, они смотрели со смесью восторга и страха. Но я почему-то не понимала причин этого страха, не верила, что они не выдуманные. Поэтому подозревать вас хоть в чем-то… должна была, конечно, любой думающий человек на моем месте бы точно преисполнился недоверием.

— Но ты не преисполнилась?

— Нет, считайте, что я по-женски положилась на интуицию, она говорила, что вам можно верить, — я отворачиваюсь и, кажется, нащупываю очень хороший вариант для возвращения к начальной теме.

— А если она ошиблась? Ну знаешь… легенды про женскую интуицию чаще оказываются ложью… — он описывает рукой в воздухе причудливую дугу, и в ответ на это движение воздух у густых кустов на опушке вспыхивает белой молнией.

Кажется, эта вспышка возвращает ему хорошее настроение. Или это мои слова? Да нет, именно магический огонь стирает морщинку с его лба. И мне немного обидно, что причина его едва заметной улыбки — не я и мое умение убеждать.

— Ну и ошиблась бы… Не в первый раз, — я через силу улыбаюсь, вспомнив все свои «истории любви» из прошлого. — Если бы ошиблась, это как раз не стало бы новостью, может, я и желала бы ошибиться, чтобы…

— Чтобы я оказался отвратительным типом? Хочешь, устрою? Что только не сделаешь, чтобы угодить даме…

О, он шутит, хотя взгляд у него грустный и понимающий. Тоже когда-то разочаровывался в любви? Ему тоже нравятся совсем не подходящие люди? Глупости какие лезут в голову. Я смеюсь и мотаю головой, зажмурившись, чтобы он не увидел моих слез:

— Нет-нет-нет, не надо мне так угождать. Лучше скажите, что это такое? — я указываю носком сапожка на еле заметную светящуюся полоску, которая тянется… от его ног.

Оборачиваюсь и уже понимаю ответ, выпаливаю раньше, чем он успевает открыть рот:

— Это какие-то следящие чары, как те, с отпечатками подошв в подвале, правильно? И вы все это время смотрели, когда они оборвутся, а вовсе не грустили?

— А ты предпочла бы, чтобы я грустил и волновался?

— Опять вы за свои шутки! — я пинаю горящую серебром цепочку чар, но она даже не развеивается. Ну да, я расстроена, что неверно поняла архимага, но теперь-то я со всем разобралась. Даже от сердца отлегло. — А дело, между прочим, серьезное. Если бы они заметили ваши чары…

— Не заметили бы, магия действует на расстоянии пяти шагов.

— Ну, если бы они спрятались в кустах…

— Или превратились в улиток и комаров, — в тон мне говорит он и смеется.

— Хорошо-хорошо, вы предусмотрели все, — я поднимаю руки ладонями вперед, хотя и не сдаюсь. — Но вы вряд ли предвидели, что королевский маг окажется именно здесь, в это время? Совпадение вас не озадачило? Меня еще как озадачило, я подумала, что они могли бы так же случайно встретить мать Алессы… Вроде она никому не может рассказать обо мне, магия Источника, но кто знает… Каспер мог бы ее разговорить.

Мы уже покинули рощу, солнце освещает горную тропу, по которой мы идем. Архимаг щурится, то ли от слишком яркого света, то ли от досады, и говорит:

– Сколько вопросов… Подожди, на все отвечу. Искали они путь, ведущий к Источнику через подземные пещеры. Использовали чары, открывающие тайный лаз. Ума не приложу, откуда они о нем узнали. Ты правильно поняла. Но их появление именно в эту минуту… Наверное, все-таки совпадение, — он растерянно качает головой. — Вряд ли они могли так все подстроить. И найти твою мать… нет, не думаю. Для этого заклинания нужна твоя кровь, волосы или ногти, но им неведомо, что ты Избранная.

— И доказательство — тот самый вспыхнувший куст, правильно? Иначе и сейчас бы в дорожной пыли были видны эти ваши следящие чары?

— Да, Каспер и вся его свита переместились отсюда, открыв портал у того куста. Направились во дворец, полагаю. Такое перемещение доступно только королевскому магу, — поясняет он, а мне пока не до причин подобных ограничений, я подвожу итог:

— Если бы кто-то остался здесь, то мы бы видели следы и готовились к отражению нападения?

— Да, именно так, — он приторачивает посох за спиной и смотрит вперед почти что беззаботно. — Но, как ты понимаешь, этого не произойдет.

– Да, отличная новость, только давайте поскорее уже расспросим ту женщину, — я киваю в сторону показавшейся на склоне хибары, где через месяц уже точно не умрет мать Алессы. — Пока на нас не накинулись другие случайные совпадения.

— Ну, чего встали? Проходите, долг платежом красен, — недружелюбно смотрит на нас мать Алессы, когда мы застываем у порога лачуги. — Чай будете?

Я киваю и переступаю порог, озираясь по сторонам. То, что казалось дряхлым темным сараем, сейчас выглядит как светлый и чистый домик. Маленький, всего из одной комнатушки, но совсем не запущенный. В центре возвышается стол, окруженный тремя узкими деревянными скамейками, в углу — небольшая печка, на ней кипит и булькает чайник, обдавая паром висящие над ним букеты трав. И пахнет здесь почти что сладко… не запустением, как раньше, а домашним уютом.

Изменения поразили меня настолько, что я не могу перестать рассматривать все вокруг: и светло-бежевые стены, и выскобленный пол, кажущийся почти белым. А вот архимаг словно ничего не заметил — садится за стол, принимает из рук нашей хозяйки глиняную кружку и нюхает отвар, прикрыв глаза, а пальцы сжимаются на блестящих стенках, даже боязно, что сейчас он раздавит этот хрупкий сосуд.