«Где он взял эти тапки?» – думала она.

– Так почему же частица может быть в суперпозиции, а материя – нет? Почему человек не может? – продолжал он.

– Разве разум – это материя, Альберт? – пыталась она хоть что-то уловить.

– Нет, милая, нет! Это энергия, но как направить её? Как ты думаешь, разум может быть в нескольких местах одновременно? У нас может быть два разума?

– Сознание и подсознание, если только так.

– Только так! – вскрикнул Ланье.

– Ещё есть сны, но они подконтрольны разуму.

– Откуда ты всё это знаешь? – вылупился на жену профессор.

– Я же психолог, Альберт. Принципы работы отделов мозга…

Она посмотрела на него, он был и вправду удивлён.

Он действительно забыл, кем она работала.

– Гипноз! – сказал он.

– Гипноз, – повторила она.

– Ты знаешь?

– Знаю.

Они вышли из кампуса.

– А если?

– Вполне возможно…

Они сели в такси.

– Мир таковой только потому, что мы смотрим на него.

– Всё может быть.

– Не будь наблюдения, не было бы ничего. И для того чтобы повлиять на прошлое, совсем не обязательно отправлять туда объект из настоящего. Достаточно лишь воздействовать на тот объект. Человек погружается в принудительное состояние сна, его мозг работает, сознание подвижно, оно посылает картинки из прошлого, целые фильмы из прошлого. Да, наука ещё не научилась телепортировать материю, и материи как таковой в состоянии суперпозиции не существует… По крайней мере, это еще не доказали.

– Не доказали…

– Но мало ли чего не доказали лет так, скажем, двести назад, но это же не значит, что того нет сейчас.

– Не значит. Поверните направо.

– Мы будем работать не с материей, мы будем работать с сознанием человека, – задыхался Ланье. – Оно может управлять всем. Любой поток сознания – это энергия, а любую энергию можно измерить и изменить.

– Можно во время терапии…

– Прекрасно! А если за основу взять теорию блоковой вселенной…

– Какой?

– Параллельной…

– Параллельной? – «Совсем плох», – подумала миссис Ланье.

– Именно так, если прошлое существует одновременно с настоящим, значит, сознание настоящего непрерывно связано с сознанием прошлого. Наше сознание – вот то нематериальное, что находится в состоянии нелокальности.

– Тебе надо поспать.

Они добрались до дома. Мистер Ланье был и правда плох и выглядел как бродяга, забывший, что такое душ. Его волосы были взъерошены, седые пожирневшие пакли то и дело падали на глаза, он убирал их к затылку, но они всё равно спадали. Его щетина превратилась в бороду, рубашка стала похожа на ночную сорочку, неудивительно, ведь он в ней спал, и спал, и ел, хотя миссис Ланье передавала ему вместе с продуктами пару рубашек и бельё, но он их, как всегда, не заметил.

Профессор стоял в душе, горячая влага стекала по его спине, била крупными каплями по лицу и темени. Его затвердевшие мышцы постепенно приходили в себя. Они расслаблялись, стали мягче, и Ланье постепенно осел. Он сидел в ванной, положив голову на жёсткое эмалированное ребро, мысли его путались, постепенно превращаясь в один чёрный, бессмысленный рой. Ланье знал, что эта наука не всем даёт овладеть собой. Многих, желавших заглянуть куда не следует, она сводила и сводит с ума. Наш разум, подстроенный под законы макромира, мира, в котором он живёт, который сам он и построил, совсем не адаптирован понимать что-то большее. Это претит его природе, это сводит с ума. Но Ланье не так прост. «Не на того напали, – думал он. – Я знаю, что это возможно, – говорил он сам с собой, – знаю, что мы тоже живём в квантовом мире, просто не понимаем этого. Что нам мешает это понять? Что нам мешает?»

Ланье смотрел на капли, бьющие вниз, на водоворот, уходящий в глубь водопровода, всё уходило вниз. Гравитация, понял Ланье, она замедляет время, законы квантовой физики невозможны на земле из-за земных законов. Единственное, что свободно, – это разум. Разум не подчиняется законам материи. Он есть энергия. Энергия наблюдателя. Если реальность меняется под наблюдением за ней, значит, наблюдение формирует реальность. А наблюдая из настоящего за прошлым…

– Инес, – крикнул он из ванной, – Инес, я всё понял!

Инес, которая всё время находилась под дверью, боясь, что её муж что-нибудь учудит или упадёт в обморок, выждала немного и зашла.

– Расскажи мне всё о влиянии на разум, Инес, всё, что есть в психологии.

Ланье стоял голый и мокрый. Он смотрел на неё каким-то новым, посвежевшим взглядом. На его покрасневшем от пара лице можно было заметить слегка возбуждённую улыбку.

Она сняла с крючка полотенце и прикрыла его гениталии. Кто знает, что взбредёт ему в голову. Однажды он выбежал за газетой в чём мать родила. Инес целый год не могла смотреть соседям в глаза. Сейчас всё было в порядке, потому что это были другие соседи. Они тогда переехали.

– Тебе бы поспать, Альберт.

Но профессор не слышал её. Он что-то писал на запотевшем зеркале. Потом то же самое он писал в кровати и не спал ещё пару ночей, опустошив весь запас колумбийского кофе. Лишь когда миссис Ланье пригрозила ему врачами на дом, за вызов которых придётся платить, профессор, вспомнив неприятный инцидент на автобусной остановке, отложил исписанные листы и выключил прикроватный ночник.

Его благоверная жена думала, что он спит, но он не спал, он так и лежал с открытыми глазами, в которых бегали формулы и цифры, постоянные и относительные, реальные и нереальные гипотезы. Лишь под утро он заснул. Ещё через пару дней позвонил декан справиться о здоровье профессора. Инес поблагодарила, сказав, что всё хорошо, соврав, что всё хорошо, надеясь, что тот ей поверил. Она, как человек с высшим образованием, как психолог с двумя докторскими, всегда могла привести мужа в чувства. Всегда, но не сейчас. Никакие разговоры и методы не действовали на него. Ей показалось, она теряет мужа, ей показалось, она осталась вдовой.

– Знаешь, Инес, – как-то сказал он ей, – если я когда-нибудь исчезну, значит, у меня получилось.

Неужели он был серьёзен, неужели он, человек такого ума, поверил в невозможное? Инес не могла этого видеть, она знала, как сходят с ума, она думала, что он сошёл. Думала до того, пока он не пришёл к ней с журналом в руках. Его теорию напечатали. Его гипотезой о схожести квантовой природы разума с квантовой запутанностью частиц заинтересовались и другие учёные. Но пока она так и оставалась гипотезой. Позвонили из университета, сказали, что будут рады, предложили другой кабинет, освободили от лекций, вернули ставку, но Ланье было плевать на всё. На весь этот мир, которому он уже не принадлежал.