«Принеси мне кофе, Глория», – услышала она капитана, когда уже выходила из участка.

Последние три месяца профессор Ланье провёл в лаборатории. Он разругался с деканатом, отделом кадров и почти со всеми сотрудниками кафедры. На его странные опыты не давали патента, его работу нечем было оплачивать, его лишили премии и кабинета, того единственного кабинета, который находился возле уборной, в котором вздрагивали шкафы от переменного потока воздуха из вентиляционной трубы. Кабинет пустовал неделю. Никто не хотел переезжать в него, никому не хотелось работать под звуки огромного пылесоса. Они вызывали специалиста, тот пришёл и покачал головой. «Это помещение должно быть техническим», – сказал специалист и ушёл.

Ланье вернули кабинет. Уже несколько недель он приходил в него на пару часов, посреди ночи, чтобы поспать, он перечитал десятки работ, значительных и не очень, о запутанности частиц и параллельности времени, одновременности вселенной, одновременно думая о своём. Он думал, что стоит на пороге чего-то великого, он знал, что это что-то точно грандиозное. Иначе и быть не могло. Через месяц таких издевательств над своим не совсем молодым организмом у него стали побаливать почки, ему что-то прописали, но он не пил. Всю еду, что передавала ему миссис Ланье, он просил приносить в жидком виде, так было быстрее есть. Ещё через месяц у профессора начались головокружения, а у сотрудников университета появилось острое желание отправить его домой. Мистер Ланье совсем забыл о гигиене. Похоже, он не менял ни носков, ни белья. Тогда декану пришлось вызвать в университет миссис Ланье и отчитать его при ней как нашкодившего мальчишку.

– Между прочим, он кандидат… – попыталась оправдаться миссис Ланье.

– Здесь все кандидаты, – осадил её декан, – и никто не позволяет себе подобного. Это не ночлежка, а университет. Это не эксперименты, а чёрт знает что. Мало того, что он окончательно забросил преподавание, и мы были вынуждены в срочном порядке искать ему замену, так ещё мистер Ланье занимает одну из наших лабораторий, он буквально поселился в ней. Ваш муж запирается там каждый день и не выходит до ночи, и мы даже не знаем, над чем он работает. Напишите, пожалуйста, объяснительную, Альберт, – обратился он к Ланье. – Все ваши открытия, пока вы работаете в университете, должны принадлежать университету, как и патенты на них, а я даже не в курсе, чего мне ждать и с чего платить вам жалованье. Вы и раньше застревали в лаборатории, но тогда мы пришли к единому мнению, что вы будете преподавать, на что вы согласились. Мы подписали договор!

Декан достал бумаги и положил их на стол.

– Или для вас это шутки? Юридический документ для вас шутки, мистер Ланье?

– Нет, – вымолвил профессор.

Он так и продолжил стоять, понурив голову.

– Над чем вы там работаете?

– Над квантовой запутанностью, сэр.

– И что вы пытаетесь доказать?

– Что она возможна и в нашем мире.

Профессор поперхнулся слюной.

– Забавно, мне послышалось, в нашем мире…

– Вам не послышалось.

– Так, миссис Ланье, можно вас на секундочку.

Декан взял женщину под руку и отвёл к окну.

– Послушайте, – начал он тихо, время от времени поглядывая в сторону профессора, – я всё понимаю, мы всё понимаем, но нас не поймут спонсоры и руководство университета. Я хорошо отношусь к Альберту, он гениальный учёный и отличный педагог, но что мне сказать в отделе кадров? Нужна же отчётность, за что ему платить?

– Я понимаю, – кивала она.

– И эта его идея с запутанностью, кто будет её спонсировать? Как это вообще возможно? Я не хочу вас оскорбить, совсем не хочу, – он подошёл ещё ближе и говорил в самое её ухо, – но мне кажется, он не совсем в себе.

– Я психолог, мистер, – одёрнула его Инес, – и мне лучше знать, когда человек в себе, а когда не в себе!

Миссис Ланье знала, что сейчас её муж не в себе, но не призналась бы в этом никому, и уж точно не вот этому напыщенному ослу.

– Тем более, тем более, вы всё видите, – продолжал настаивать декан. – Я не против, совсем не против таких вот, с вашего позволения, особенных людей, у нас почти все физики такие, но не стоит терять трезвости мышления, миссис, не стоит отрываться от реальности. Мы живём в обществе, и ходить в таком виде по университету…

– Да он просто устал.

– И я о том же, и я о том, – он всё ещё держал её под локоть, а она не знала, как бы высвободиться, – вам надо отдохнуть, возьмите отпуск. Я сам отправлю его в отпуск, всё сделаю сам. Вот отпускных не гарантирую.

Миссис Ланье знала, что отправить человека в неоплачиваемый отпуск равносильно увольнению, только неофициальному. И если её муж погрязнет в этой теории, то, скорее всего, он не вернётся в университет.

Этот господин в чёрном костюме с дорогим атласным галстуком продолжал сочувственно улыбаться ей.

– Вы очень любезны, сэр, – сказала она и наконец освободилась от руки декана, – нам пора.

– Идите-идите, всего доброго, мистер Ланье.

Профессор кивнул.

Женщина взяла мужа за руку и, извинившись, вышла с ним из кабинета.

– Инес, – успокаивал её муж, – не волнуйся, я совсем близко.

– Близко к чему, Альберт?

Взгляд её был потухшим, но полным любви, каким бывает взгляд матери, которой говорят, что её ребёнок безнадёжен. У них не было детей, он ей был как ребёнок.

Профессор Ланье смотрел в стену, в обычную университетскую стену, на которой не висело ничего. Нередко он так зависал.

– Близко к чему, Альберт? – повторила она вопрос.

– Квантовые связи есть в мозгу, – вдруг ответил он, – понимаешь, в мозгу! В маленьких трубках. Они есть у тебя, у меня, у каждого из нас. У каждого из всех. Именно они формируют сознание. Сознание формирует квантовый эффект.

Он посмотрел на дверь кабинета декана.

– Они – идиоты, все идиоты, это грандиозно, они не понимают, не верят, а ты веришь?

– Верю, – потупила взгляд миссис Ланье.

Она не знала, чему ей верить, она не знала, что ей делать. Если в молодости, в минуты такой его болезненной отстранённости, она хоть чем-то могла его отвлечь, хотя бы собой, то сейчас и это невозможно. Она уже давно не могла бы никого отвлечь собой. Годы всегда берут своё, у кого-то отнимают красоту, у кого-то разум. Она с жалостью посмотрела на мужа, погладив его по седеющим волосам.

– Пойдём домой, Альберт.

– Разум – это энергия, милая.

– Я знаю.

– И частица – это энергия. Энергия фотона, например.

– Нас ждёт такси.

Она взяла его под руку и повела к лестнице, он был в пиджаке, подштанниках и почему-то домашних тапках.