Опустошив бутылку красного вина, американцы заметно оживились и наперебой принялись обсуждать с Полуэктовым разницу между американским и российским телевидением и методы воздействия на потенциальных покупателей. Теперь все трое говорили почти одновременно, перебивая друг друга и стараясь перекричать заигравшую совершенно не к месту музыку. У Олега пересохло во рту, его страшно мучила жажда. Изо всех сил напрягая слух, Олег пытался вслушиваться в то, что говорили за столом, но музыка играла так громко, что Олег переводил практически по губам, время от времени вставляя отсебятину.

На маленькую полукруглую сцену вышла Алла Пугачёва и запела песню «Без меня тебе, любимый мой». Олег продолжал без остановки переводить, время от времени поглядывая на сцену. «Не думал, что Пугачёва такого высокого роста, – с изумлением подумал он. – А когда же она успела так сильно похудеть?» Воспользовавшись неожиданной паузой в разговоре, Олег торопливо налил себе в стакан воды. Едва он успел поднести стакан к пересохшим губам, собираясь отхлебнуть долгожданный глоток, как вдруг почувствовал, как чья-то мощная рука схватила его за пиджак. Подняв глаза, Олег обнаружил, что Пугачёва, которая вдруг очутилась рядом с ним и вблизи оказалась ростом под два метра, крепко вцепилась в его локоть и, допев слова: «Ты найдёшь себя любимый мой, и мы ещё споём», – тащит его к сцене. Олег упирался изо всех сил, на ходу выкрикивая: «Я не могу! Я тут по делу!», – но эстрадная дива оказалась недюжинной силы. Крепко подхватив его и напевая припев: «Нда-дай-да-да-а-а…, нда-дай-да-да-а-а…», – она принялась так интенсивно раскачивать Олега в танце, что у него заломило в боку. Вокруг собралась толпа гостей, все смеялись и хлопали им.

Тут только Олег заметил, что у Пугачёвой по-клоунски непомерно огромный размер ноги и лёгкая щетина на подбородке. «Да это переодетый мужчина! Трансвестит какой-то!» – мелькнуло у него в голове. Больше всего на свете Олег хотел в этот момент вырваться и вернуться на своё место. Но вырваться из цепких объятий жилистой транссексуальной дивы не представлялось никакой возможности: вытянутая правая рука Олега была зажата в крупной левой волосатой руке псевдо-примадонны, а левая его рука лежала на её плоском костлявом бедре. Наконец «Пугачёв» отпустил жертву, и Олег с облегчением вернулся на своё место. Филе-миньон бесследно исчезло, подали десерт. Американцы смеялись и панибратски хлопали Олега по плечу. Полуэктов сидел нахмурившись, недовольный тем, что вынужден был прервать важный разговор.

Олег переводил их беседу ещё какое-то время, пока собеседники не исчерпали тему разговора и официанты не унесли десерт. Американцы поднялись из-за стола и, попрощавшись, направились к выходу. Полуэктова куда-то позвали.

– Я вам ещё нужен, Пётр Николаевич? – спросил у него Лукин.

– Пока нет, но можете ещё понадобиться позже, – бросил на ходу Полуэктов и скрылся в толпе.

Олег остался за пустым столом один. Он наконец налил себе воды из бутылки и залпом жадно осушил два стакана.

Гости расходились, толпа понемногу растворялась, оставляя в качестве осадка несколько особо стойких гостей, сконцентрировавшихся возле барной стойки. Олег рассеянно оглядел зал в поисках чего-нибудь съестного, но остатки пышного пиршества бесследно исчезли со столов. Олег с грустью подумал о том, что единственное, чем он сможет утолить голод, придя домой, – это холодные макароны, оставшиеся в холодильнике со вчерашнего вечера.

Он поискал глазами Полину, но не увидел ее. «Наверное она уже ушла», – разочарованно подумал Лукин. Домой идти не хотелось. Кто-то тихонько окликнул его. Олег обернулся, перед ним стояла Полина. В одной руке она держала тарелку, накрытую салфеткой, а в другой – бутылку пива.

– Смотри, что я тебе принесла, – загадочно сказала она и сняла с тарелки салфетку.

На тарелке лежали два бутерброда с красной рыбой, несколько тарталеток с икрой и пирожное «Эклер».

– О, да это просто дары Волхвов! Спасибо, Полина! А я уж собирался, как Киса Воробьянинов встать с протянутой рукой и просить: «Месье, же не манж па сис жур. Господа, я не ел шесть дней», – и Олег вытянул вперёд руку, изображая Ипполита Матвеевича в роли бывшего члена Государственной думы.

Полина засмеялась веселым, заразительным смехом. Олег почему-то подумал, что так могут смеяться только дети и влюблённые.

– Не думаю, что это эффективный способ добывать себе пропитание, – сказала она сквозь смех. – Я бы на твоем месте станцевала на столе, тогда бы уж точно дали что-то поесть, – со знанием дела посоветовала она.

– Ну, Полина, у тебя бы это получилось куда лучше, чем у меня! Тебя бы точно вызвали на бис, а меня бы за это погнали отсюда палкой. Кстати, а как ты узнала, что я голодный?

– Вычислила дедуктивным методом!

– А что это за дедуктивный метод?

– А ты не помнишь, у Конан Дойла? Шерлок Холмс говорил: «Чтобы провести расследование, нужно из всех версий отбросить все заведомо ложные. Тогда то, что останется, и будет правильной версией».

– И какая же версия оказалась правильной?

– А вот какая: единственный, кто остаётся голодным на званом ужине, – это переводчик.

– Полина, ты ангел! Спасла бедного измождённого переводчика от голодной смерти на пышном пиру!

Она сидела перед ним в сиянии своего золотого платья, улыбаясь своей какой-то особенной, по-детски наивной улыбкой, пышные каштановые волосы обрамляли голову, как нимб. Правая её рука подпирала кулаком подбородок, а левая лежала на столе. Олег посмотрел на эту маленькую узкую руку с тонким запястьем, лежащую перед ним на белой скатерти, и вдруг испытал отчётливое и необъяснимое желание эту руку поцеловать. Но сделать это Олег не решился. Полина могла это неправильно истолковать, и тогда их лёгким, дружеским, ни к чему не обязывающим отношениям пришёл бы конец.

– Кажется, все уже разошлись, – сказала она.

Только сейчас Олег заметил, что они остались в зале одни. Тихо играла музыка, официанты убирали посуду со столов.

– Потанцуй со мной, – вдруг попросила Полина и как-то неожиданно посерьёзнела.

– Эээ… Здесь как-то неудобно, – замямлил Олег, оглядываясь по сторонам. Танцевать он никогда не любил.

– Ну пожалуйста, – с каким-то странным упорством настаивала Полина.

– И вообще, я здесь при исполнении служебных обязанностей, – напустил на себя серьёзный вид Олег.

– Могу тебя заверить, что Полуэктову ты сегодня уже не понадобишься. Когда я его видела в последний раз, он уже лыка не вязал, поэтому перевести его речь тебе уже вряд ли удастся. Объявляю белый танец!

– Ну, не знаю.

– Не ломайся, Лукин. А то я твоим одноклассникам расскажу, что ты танцевал с трансвеститом! – пригрозила Полина.

– Ну ладно, если ты так хочешь, – Олег неохотно поднялся из-за стола.

Она встала и положила руки ему на плечи так, как мечтала положить их очень давно. Когда-то, очень давно, совсем в другой жизни, та Полина, которой больше нет, восьмиклассница Поля Богданова, больше всего на свете хотела, чтобы он вот так близко подошёл к ней, посмотрел ей в глаза и притянул её к себе. И он подошёл к ней, и посмотрел в глаза и притянул к себе именно так, как она сотни раз себе представляла. Но никакого чуда не произошло, потому что всё это уже не имело никакого смысла. И, положив ему руки на плечи, она вдруг ясно осознала, что ей это уже не нужно, что она от него совершенно свободна. Лукин, ты опоздал. Отцвели уж давно хризантемы в саду, птицы улетели на юг, реки вышли из берегов и снова вернулись в своё русло, отзвучали и затихли тысячи песен, отшумели тысячи дождей, вспыхнули и погасли тысячи звёзд. А ты даже не заметил. Всё прошло, Лукин, всё прошло. «Неужели действительно всё кончилось? – спрашивала она себя. – Ведь всё приходит вовремя для того, кто умеет ждать, разве не так? Разве не так?».