На том диске и вправду не было песни «Распутин», вспомнила Полина. Она была только на той кассете, которую отец Лены привёз из-за границы.

– Ой, а что же нам теперь делать? – заныла Полина.

– Ну что делать? – Арлета Борисовна подняла свои брови-ниточки. – Будете танцевать под другую музыку.

– Под какую? – ужаснулась Лена.

Неожиданно дверь приоткрылась, и в зал заглянула Ирина Георгиевна Красовская, преподавательница английского языка.

– Арлета Борисовна, вы просили меня зайти? – спросила она.

– Ах, да. Вы мне были нужны, Ирина Георгиевна. Зайдите, пожалуйста.

Ирина Георгиевна вошла и бесшумно затворила за собой дверь, по залу разнесся стук ее высоких каблучков. Выглядела она, как всегда, умопомрачительно: на ней была строгая темно-бордовая юбка и белая облегающая фигуру блузка, её чёрные, как смоль, волосы украшал вишнёвый бархатный ободок. Под мышкой она держала классный журнал. Все девчонки в школе умирали от зависти, разглядывая её многочисленные туалеты, которые она меняла каждый день. Никто никогда не видел, чтобы она два дня подряд приходила на работу в одной и той же одежде. Это разительно отличало ее от других учителей и особенно от Арлеты Борисовны, которая носила свою черную юбку и синюю водолазку почти не снимая. Где Красовская доставала свои наряды, было полной загадкой. Ходили слухи, что ее муж работает в Министерстве внешней торговли и имеет доступ к закрытому распределителю.

– Ирина Георгиевна, нам нужна ваша помощь, – начала Арлета Борисовна.

– Да, я вас слушаю, – улыбнулась Красовская.

– Нужно помочь девочкам выбрать подходящую песню для их танца. Лена, принеси список песен.

– Ну что ж, давайте посмотрим, – певуче сказала «англичанка», разглядывая обложку кассеты, на которой были напечатаны названия песен. – Попробуем выбрать что-нибудь танцевальное. Ну вот эта, например, «Brown Girl In The Rain». Я эту песню слышала, очень динамичная, на мой взгляд.

– Это как переводится? – настороженно спросила Арлета Борисовна, которая ни слова не понимала по-английски.

– «Чернокожая девушка под дождём», – ответила Ирина Георгиевна.

– Ясно. Значит это о тяжелом положении негров в Америке, – нахмурилась Косорукова. – Нет, эта песня не подойдет, слишком безрадостно для Новогоднего концерта.

– А как насчет вот этой песни, «Daddy Cool»? – спросила «англичанка».

– А это что значит?

– Ну это что-то вроде «Холодный отец».

– М-да-а-а, – протянула Косорукова. – Похоже, что это о вечном конфликте отцов и детей. Тоже не подойдет, чересчур серьезная тема для праздника.

– Так может лучше прослушать несколько песен, чтобы точно определить, – вмешалась Полина.

– Мы что, до завтрашнего утра здесь будем этим заниматься? – нахмурилась Арлета Борисовна. – Мне еще пятерых участников нужно отсмотреть! Нет уж, давайте выбирайте сейчас, нам нужно дальше работать.

– А вот, кстати, очень ритмичная песня, называется «Baby Do You Wanna Bump», – предложила Красовская.

– А по-русски? – недовольно напомнила завуч.

– Ну я точно не знаю… Как бы это выразиться… Что-то вроде «Не хочешь ли потолкаться, детка?».

– Да вы что, вообще?! Издеваетесь?! – возмутилась Косорукова, и кровь бросилась ей в лицо.

– А что? – оторопела Ирина Георгиевна.

– Как это что?! Да это же просто неприлично! – зашипела не неё завуч. – Вы отдаете себе отчет в том, что предлагаете? «Не хочешь ли потолкаться детка?». Вы что, хотите, чтобы меня сняли с работы за пропаганду безнравственности в школе? Тут завтра будут представители РОНО!

– Ну, извините, я как-то не подумала… – испуганно стала оправдываться «англичанка». – Хорошо, я найду что-то другое. Может быть вот это – «Ma Baker». По-русски «baker» – это печник, булочник. По-моему, звучит вполне нейтрально.

– «Песня о печнике»? – раздраженно сказала Косорукова. – Ну это уж совсем как-то обыденно, на бытовую тему. А нет ли чего-нибудь более праздничного?

– О! Нашла! Называется «Sunny», это значит «Солнечно».

– А вот это подойдет! «Песня о солнце». По-моему неплохо, – подытожила Арлета Борисовна.

– Но там же ритм совсем другой! – засопротивлялась Лена.

– К тому же она слишком короткая! Вот тут написано: три минуты всего. А наш танец рассчитан почти на шесть! Эта песня почти на целых три минуты короче той, под которую мы репетировали, – пыталась урезонить Арлету Борисовну Полина.

– Ну знаете ли! Или танцуйте под эту песню, или я вообще отменю ваше выступление! У меня больше нет времени вами заниматься! – отрезала завуч.

– А репетировать когда же? – ужаснулась Лена. – Концерт же завтра!

– А зачем вам репетировать? Вы уже всё отрепетировали под старую музыку. Станцуете всё то же самое под новую, только укоротите танец на три минуты, вот и всё. Да, и вот ещё что. Что это у вас за название такое нелепое: «Ленпол»? Это что значит? – подозрительно спросила она, указывая на афишу, на которой красовались разноцветные буквы «Lenpol», украшенные блестками.

– В английском языке такого слова нет, – опасливо вставила Ирина Георгиевна.

– А это не английское слово. Это значит «Лена плюс Полина», – объяснила Полина.

– Всё равно уберите. Звучит очень сомнительно, как «Половина Ленина». Антисоветчина какая-то! Чтоб завтра я этой афиши не видела.

– Но, Арлета Борисовна, – пытались было возразить девочки.

– Всё, разговор окончен! – недовольно прервала их завуч. – У меня педсовет через пять минут.

И, тряхнув своим «маяковским» чубом, Арлета Борисовна вышла из зала, Ирина Георгиевна последовала за ней.

– Что будем делать? – растерянно спросила Полина.

– Поль, ну что тут поделаешь? Будем танцевать. Не отменять же выступление! – решительно сказала Лена.

– А как же музыка?

– Ну что музыка? Роднина и Зайцев на Чемпионате мира откатали свою программу вообще без музыки, помнишь? А мы уж как-нибудь справимся под новую музыку.

Пошли репетировать!

Приспособить танец к новой музыке оказалось труднее, чем придумать его заново. Весь вечер Полина и Лена репетировали под песню «Sunny», но рисунок их танца никак не вписывался в новую музыкальную форму. Чтобы сократить выступление на три минуты, как того требовала Арлета Борисовна, девочки вырезали из танца многие движения, отчего он стал казаться каким-то ломаным и нелепым. К тому же Полина всё время забывала, какие движения они из танца убрали, путала последовательность фигур и из-за этого всё время отставала от Лены.

– Поля! Смотри на меня! Повторяй за мной, если сама не помнишь! – подстёгивала её Лена, которая обычно быстрее адаптировалась к новым условиям.