Пройдя под музыку весь танец от начала до конца, они остались довольны своей хореографией и решили, что танец им удался. Чтобы не сглазить своё выступление, девочки решили до самого концерта танец никому не показывать. Почти каждый день после уроков они репетировали у Лены дома, оттачивая каждое движение и добиваясь полной синхронности своего исполнения.

Назвать свой танцевальный дуэт они сначала собирались «ПолЛена», соединив в этом слове первые три буквы своих имен, но потом передумали, решив, что одноклассники сразу же начнут дразнить их словом «полено». Поэтому остановились на другом названии, менее рискованном – «ЛенПол», которое они для пущей важности по-английски большими буквами написали на афише: «Lenpol». Афишу они сделали из огромного куска ватмана, буквы раскрасили всеми цветами радуги и украсили битыми елочными игрушками, которые они наклеили на ватман с помощью клея «Суперцемент».

Осталось решить, в чём же они будут выступать. Однажды, листая журнал «Бурда», Полина увидела на фотографии томную красотку, одетую в шелковый брючный комбинезон огненно-красного цвета. Комбинезон был украшен множеством накладных карманов и застёгивался впереди на молнии. Полина смотрела на фотографию в журнале как завороженная, не в силах глаз оторвать от этого наряда. Это была любовь с первого взгляда. Особенно Полину поразил большой карман на коленке с горизонтальной молнией, который фотомодель кокетливо демонстрировала, поставив одну ногу на ступеньку. Комбинезон произвёл на Полину такое ошеломляющее впечатление, что на следующий день Полина принесла в школу журнал «Бурда» и показала девчонкам в классе предмет своего обожания:

– Умереть, не встать! – оценила комбинезон Ленка.

– Улёт в форточку! – откомментировала стоявшая рядом Марина Нестерова.

Обсудив все детали комбинезона, Полина и Лена единогласно решили, что идея костюма у них есть, осталось только воплотить эту идею в жизнь.

Дома Полина показала комбинезон бабушке и умоляла сшить ей такой же для выступления на Новогоднем школьном концерте.

Бабушка честно обошла все близлежащие магазины, но ни красного атласа, ни красного шёлка ни в одном магазине не нашла. Красный комбинезон полностью завладел воображением Полины. Он снился ей по ночам, в своих грёзах Полина видела себя на сцене, в огнях прожекторов, вызывающе-красивую в этом алом наряде.

Неумолимо приближался день выступления, а костюмов у девочек до сих пор не было.

– Лен, ну в чём же мы будем выступать? – в отчаянии восклицала Полина.

– Может подберёшь что-нибудь у себя в шкафу? – предложила Лена.

– Ну давай тогда вместе зайдём ко мне после уроков. Я тебе покажу, что у меня есть.

После школы, вытряхнув внутренности старинного трёхстворчатого гардероба на пузатых ножках, пахнущего нафталином, девочки перебирали наряды Полины. Они вместе критически осмотрели все брюки, юбки, блузки и платья, но ничего подходящего для выступления на сцене найти так и не смогли.

– Поль, а это что такое? – Лена вытащила из шкафа тёмно-серое пальто.

– Да брось, Лен, это бабушкино старое пальто.

Пальто было длинное и тяжелое, сшитое из плотного драпа, с меховым воротником. Лена вывернула пальто наизнанку, и вдруг, словно неожиданно вспыхнувший огонь, наружу показалась ярко-красная подкладка. Полина не верила своим глазам. Перед ней в туманной дымке на горизонте замаячили алые паруса.

– Ленка, я тебя обожаю! Это же то, что надо!

Хотя шелковая подкладка немного вытерлась у воротника и под мышками, она была ещё в отличном состоянии. Бабушка всегда носила свои вещи очень аккуратно. Полина в порыве страсти схватила ножницы и принялась отпарывать подкладку. Сквозь образовавшиеся прорехи между отпоротой подкладкой и тканью пальто, словно внутренности человеческого организма во время операции на столе у хирурга, наружу вылез серый уродливый ватин. Полина чувствовала себя Остапом, вскрывающим обивку стула в поисках брильянтов.

– Поль, ты что, с ума сошла? Что ты делаешь?! Надо же сначала у бабушки спросить! – в ужасе воскликнула Ленка.

– Ах, да… – опомнилась Полина.

– Девочки, мойте руки и идите обедать! – услышали они голос Надежды Михайловны, бабушки Полины. Они даже не заметили, когда она вошла в комнату.

– А что это вы здесь делаете? – удивленно спросила бабушка, глядя на ворох одежды, разбросанной по полу.

– Бабуль, ты извини, – тихо проговорила Полина, – я, кажется, твоё пальто испортила. Но ты ведь можешь пришить к нему новую подкладку, правда? Бабулечка, ну пожалуйста! – взмолилась Полина.

Надежда Михайловна устало вздохнула и опустилась на стул. Полина поняла, что красный комбинезон у неё будет.

Генеральная репетиция Новогоднего концерта проходила в актовом зале. Завуч школы Арлета Борисовна Косорукова, узнав накануне, что концерт собираются посетить представители РОНО, решила лично просмотреть от начала до конца всю репетицию.

Лена и Полина стояли за кулисами и слушали, как Маша Турсунская исполняет на фортепьяно «К Элизе» Бетховена. Арлета Борисовна сидела в первом ряду, сложив свои маленькие пухлые ручки на животе и равномерно постукивала короткими пальцами по костяшкам другой руки. Эта поза и жест обычно выражали у нее удовлетворение. Маша закончила играть, встала и чинно поклонилась. Двое старшеклассников увезли пианино за кулисы.

Арлета Борисовна тяжело поднялась со стула, расправила складки своей черной юбки, отдернула синюю водолазку, обтянув ею свое грушевидное тело, и стала прохаживаться взад-вперед перед сценой, очевидно, чтобы немного размяться.

– Девочки, ваш выход! – скомандовала за кулисами Марина Нестерова.

Кассета, которую Лена предварительно остановила на песне «Распутин», уже стояла в магнитофоне. Полина нажала кнопку и из динамиков понеслась зажигательная музыка «Бони М». Лена и Полина под барабанные ритмы по-египетски вышли на сцену. Их заученные движения были отточены и слажены, повороты и вращения синхронны. В целом танец прошел гладко, без помех. Когда музыка стихла и девочки закончили своё выступление, Полина заметила, что Арлета Борисовна неподвижно стоит перед сценой, широко расставив ноги и сложив на груди руки. Её брови, подведенные черным карандашом, были сдвинуты к переносице, тонкие губы плотно сжаты, на лице её отражалось крайнее неудовольствие. «Неужели всё так плохо?» – с ужасом подумала Полина.

– Эта музыка запрещена в Советском Союзе! – гневно вынесла приговор Косорукова, энергично тряхнув при этом длинным чубом надо лбом, который придавал ей неожиданное сходство с Маяковским.

– Но, Арлета Борисовна, этого не может быть! – возмутилась Полина. – Диск «Бони М» продавался в магазине «Мелодия». Значит этот ансамбль не запрещён!

– Ансамбль «Бони М» разрешен, а вот песня эта ваша, «Распутин», или как её там, запрещена, и на том диске её быть не могло! – отчеканила Арлета Борисовна.