особой отвагой! По его суете и испуганной роже я сразу понял, что он врёт, говоря, что это его настоящее имя…

– Мы и без тебя это поняли, – съязвил Шувалов. – Но почему ты решил, что он не Фишер? Наш эсэсовец ведь не обязательно должен быть храбрецом. Убивать беззащитных – это удел слабаков и трусов.

– Ты прав, Витенька, – впервые за всю их беседу улыбнулся Зверев. – Я нутром чувствовал, что Ромашко не Фишер, хотя признаю, что сомнения на этот счёт у меня всё-таки были. У меня возник план, пусть не совсем надёжный, но он сработал.

– И что же это за план? Что ещё за фотография девочки, которую ты ему показал?

– Фотография дочери одной из моих знакомых, не более того.

Зверев рефлекторно коснулся кармана, в котором лежал потрет Розы, который Рита Ковальская дала ему после того, как попросила Зверева отыскать дочь.

– Я понял, – продолжал рассуждать Шувалов. – Ты давил на испуг, и это сработало. Ромашко признался, но почему же теперь ты всё ещё утверждаешь, что он не Фишер?

– Помните, что я сделал, когда навёл на него ствол и досчитал до трёх?

Корнев и Шувалов переглянулись и сказали в один голос:

– Ты что-то шепнул ему на ухо!

– Вот именно, я сказал ему: «All dies ist nur ein Scherz, keine Angst! Meine Waffe ist nicht geladen!»

– Что это значит? – с раздражением воскликнул Корнев.

– Сейчас он расскажет нам о своей службе в разведке! – процедил Шувалов. – Козырнёт своим знанием немецкого, чтобы показать всем, какой он у нас профессионал.

– Да, ты прав, Виктор Матвеевич! Я действительно знаю немецкий. Не настолько хорошо, чтобы сойти за истинного австрияка или баварца, но достаточно сносно для того, чтобы меня понял среднестатистический уроженец современной Германии. Перед тем как закончить считать и спустить курок, прошептал нашему Ромашко: «Всё это лишь шутка, не бойтесь! Мой пистолет не заряжен!» Если бы он меня понял, то перестал бы трястись и уж тем более не обмочил бы штаны.

В допросной воцарилась тишина, Корнев заговорил первым:

– Так ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать, что наш так называемый Ромашко не знает немецкого! Какой из этого следует вывод?

– Вывод? Выходит… – Корнев присел на край подоконника и снова стал шарить у себя по карманам.

Зверев продолжил недосказанную мысль:

– Вывод очевиден – этот человек может быть кем угодно: предателем, самозванцем, шпионом, но он не может быть Фишером, потому что он не немец!

Глава вторая,

в которой Зверев бескорыстно приносит себя в жертву и, видимо, за это фортуна ему благоволит

Окончательно уверовав, что Шувалов ошибся с выводами, и Ромашко не является объектом его поисков, Зверев решил отправиться домой и продолжить поиски Фишера на следующий день. Дело в том, что ему позвонила Зиночка и сказала, что её муж снова умотал в какую-то командировку, и она сегодня совершенно свободна. Зиночка сообщила, что побывала сегодня в магазине нижнего белья, и приготовила Звереву сюрприз. Однако тут у Зверева ни с того ни с сего вдруг разболелась спина. Вот и старость приближается, попытался посмеяться сам над собой Зверев, однако вскоре ему стало не до шуток. Спина разболелась так, что Зверев едва не вскрикнул и для собственного успокоения решил наведаться к Оганесяну, благо его кабинет находился совсем рядом с медпунктом.

Карен Робертович, осмотрев пациента, попросил Софью Павловну Юркину сделать пациенту укол и ушёл куда-то по своим делам.

– Софочка, я ужасно смущён, – заявил с деланым смущением Зверев, когда они остались в процедурной одни. – Право, мне так неловко оголять перед вами свой зад, что я готов перетерпеть эту невыносимую боль. Может, лучше дадите мне спиртика, а от этой затеи мы откажемся?

– Можешь не смущаться, на своём веку я видела столько задов, что тебе и не снилось. Спирта я тебе не дам, а укол всё же сделаю, а то как бы хуже не было.

Когда Софья Павловна повернулась к Звереву спиной, чтобы подготовить инъекцию, тот шагнул к женщине, с явным намерением обнять её за талию, но тут же скрючился от боли и застонал.

– Эко тебя скрутило, бедолага, – не заметив коварных намерений Зверева, сказала Юркина. – Оголяйся, не собираешься же ты идти домой согнутым в дугу.

Почувствовав, что дело и впрямь серьёзное, Зверев вспомнил о Зиночке и её сюрпризе и решил отложить свои шутки до лучших времён. Когда Зверев спустился в фойе, боль и впрямь почти утихла.

Настроившись на приятный вечер, Павел Васильевич уже почти вышел из здания, но тут его окликнул дежурный по Управлению:

– Товарищ капитан, а с этим-то что делать?

Зверев вздрогнул, посмотрел вначале на дежурного сквозь стеклянную перегородку, потом на сидевшего в фойе старика. Тот сидел на лавке, морщился, точно от боли, и то и дело постукивал по полу своей алюминиевой тросточкой.

– А это кто? – поинтересовался Зверев.

– Как кто? – удивлённо воскликнул дежурный. – Свидетель по вашему делу! Его по приказу Шувалова доставили. Он уже давно тут сидит… Вот бумаги. Мне их Шувалов вам передать велел.

Зверев оскалился и ухмыльнулся. Значит, Витя всё же отомстил. Сам припёр сюда этого чудака, а мне теперь с ним расхлёбывайся. Зверев подошёл к свидетелю, тот тут же встал, кряхтя и тяжело дыша.

– Ваша фамилия, гражданин? – вопросительно поинтересовался Зверев.

– Андрей Алексеевич Боголепов! – представился свидетель.

Андрей? Ну что ж…

Прибывший оказался щуплым довольно пожилым интеллигентишкой с крупным носом и пепельного цвета лицом.

…что там про него говорили? В последнее время Ромашко навещал этого старика! Так! Он Андрей, а значит, мог быть связан с предполагаемым Фишером-Ромашко.

Грандиозные планы о волшебном вечере и не менее волшебной ночи с Зиночкой оказались под угрозой.

А не отправить ли этого дедульку восвояси?

Увидев, как старик морщится и держится за спину, Зверев тут же поинтересовался:

– Что, тоже спина?

Старик кивнул.

– Э… как вас там? Андрей Алексеевич! – не сразу вспомнив имя-отчество свидетеля, сказал Зверев. – Может, вас в медпункт, там очень милая сестра, она вам укольчик сделает?

– Нет, не нужно. У меня есть хорошая мазь. Я только что посетил туалетную комнату и сделал себе растирание. Через пару минут всё пройдёт, главное только на холод не выходить, а то продуть может.

«Ну вот, – проявив солидарность к товарищу по несчастью, подумал Зверев. – Как теперь я его выпровожу?»

– Присядьте, товарищ! Скоро вас примут.

Когда Зверев зашёл в свой кабинет, то увидел сидевшего за столом Костина. Парень с кислым выражением лица сидел, подперев подбородок руками, и отрешённо глядел в окно. Проблема, казалось, была решена. Венечке пора