говорит — подсудное дело! Да я заплачу, не смотри на меня так, Васениной твоей. Знаю я, много чего она за деньги делает, вот, двадцать пять рублей дам, пусть напишет мне что прошу!

— Я придумала? — чуть не в крик ответила тётка, — А я тебе не говорила ли, что сперва пусть к тебе жить придёт, а потом уж! А ты врать быстрей кинулась! Что, не идёт к тебе в койку-то?!

Послышались тихие рыдания, Роза Игнатьевна сбавила тон и заговорила мягче, насколько ей позволял характер:

— Да что, не реви уже. Поторопилась ты ему про ребенка сообщать, не послушала меня. Васенина не поможет, она и так уже ругалась на меня, что её хочу под монастырь подвести.

— Я спираль вынула, — ревела Нина, — А он спать в общагу к себе уходит! И не подпоить, он вообще даже капли в рот не берет…

— Да сдался он тебе! — Роза Игнатьевна чем-то стукнула по столу, — Что, свет клином сошелся?! Гони от себя, потом скажешь, аборт сделала! Нужен он тебе!

— Устала я одна, — всхлипывала Нина, — А кому я нужна, с двоими-то. А он серьёзный, не злой, с детьми ладит, и рукастый. Думаешь, не натерпелась я с первым своим?! Гонял меня Генка, пятый угол искала.

— Потому и гонял, что ты на передок слаба! — Роза Игнатьевна была безжалостна, — Думаешь, я не вижу, что Ксюшка-то на Ромку Никонова похожа?! Что, скажешь не правда? Да вся Слобода про это знает, и жена Ромкина тоже знает! Потому и Генка твой укатил подальше…от позору! Мужик такого не терпит!

— Что, не пойдешь к Васениной справку мне просить? — спросила Нина тётку.

— Нет, не пойду. Говоришь, он к дочке собрался ехать скоро, вот тогда и скажешь, что не стало ребенка, скинула. А пока — ничего, тебе притворяться не впервой! А он с тебя справки не попросит — не такой он человек.

Глава 37

Дольше слушать Сергею не хотелось. И так услышал он достаточно для того, чтобы всё понять. Он поднялся на ноги и затопал в сенях, чтобы обозначить своё присутствие. Голоса в доме сразу же стихли, и Сергей отворил дверь:

— Доброго дня, хозяйка! Что, сегодня тепло, у вас и дверь открыта.

— Серёжа? Ты как тут? — Нина во все глаза смотрела на гостя, щеки её пылали, и она пыталась угадать, слышал ли он что-то из их разговора.

Но Сергей и виду не подал, что уже считай больше получаса слушает откровения «любящих» друг друга родственниц.

— А мне смену поставили в ночь, поменяли с Зайцевым, ему куда-то нужно. Вот, я и поехал к тебе, а Саша сказал, ты за картошкой в Слободу к тётушке уехала. Что же мне не сказала, что картошка нужна, я бы принёс. Тебе тяжелое нельзя поднимать!

— Да я… я немного, да и надо было передать кое- что, — Нина не знала, что и отвечать, а Сергей подумал, что раньше он и не видел, как умеют люди так бессовестно врать.

— Я мазь для суставов ей заказывала, — пришла на выручку Нине тётушка, — Руку ломит, на погоду видать. Вот ведь, Сергей, старость то она какая, всё болит. Чай пить будешь? Как раз вот вскипел, свеженький заварю.

— Благодарствуйте, Роза Игнатьевна, но мне ведь в ночь в смену. Нин, давай поедем уже, надо еще много чего успеть, — Сергей глянул на женщину, — А у тебя что глаза красные, плакала? Что случилось?

— Ничего, — Нина отвела глаза.

— Заплачешь тут, — проворчала тетка Роза, — Не мужняя жена, а на сносях! Ты ребеночка — то заделал, а жениться не думаешь? Нина мне как дочка, обижать не позволю!

— А что бы и не жениться! Я могу! — рассмеялся Сергей, — Только ведь мы, мужики, народ ненадёжный, любим по стране помотаться-погулять! И дети нам не помеха! Не боится ли племянница-то ваша за меня пойти? У меня ведь ни кола, ни двора…

Роза Игнатьевна застыла с заварочным чайником в руках, и Сергей заметил, как женщины украдкой недоумевающе переглянулись.

— Нин, давай чай в следующий раз попьём, поехали. У меня для тебя сюрприз!

Роза Игнатьевна наскоро собрала в сумку пару свёколок, пакетик картошки и что-то там еще, чего, по-видимому, было не очень жалко отдавать и проводила гостей. Сергей, прислушивающийся теперь к каждому слову, услышал, как тётка шепнула Нине перед уходом на ухо:

— Сюрприз у него, замуж позовёт, точно! Ты смотри, дурака не сваляй!

В автобусе и Сергей и Нина ехали молча. Женщина украдкой поглядывала на немного отрешённое лицо задумавшегося Сергея и боялась начать разговор, чтобы ничего не испортить.

А Сергей думал, что вот из-за этой милой женщины так много произошло в его жизни… Она врала ему, врала, зная о его прошлом. О том, что он потерял жену и ребенка, и теперь это его самое что ни на есть больное место… И тем не менее, надавила она именно на него. А Женька? Он предал дочку, предал её доверие, её чистую любовь, а ради чего? Ради того, чтобы быть вот с этим человеком…

Сергей прикрыл глаза и вздохнул, пытаясь успокоить пылавшую голову. Никогда, за всю свою оставшуюся жизнь не искупит он теперь вины перед дочкой… А Сашка и Ксюша? Бедные дети…ведь теперь, благодаря их матери, их предаст не только отец, уехавший от них, но и он — Сергей — человек, которому они постепенно, с трудом, открывали свои израненные сердечки. И сколько еще будет в жизни Нины таких вот «проезжих молодцев», что же вытерпят её дети…

Но одновременно с этим он ощущал и чувство…освобождения. Теперь, когда он узнал всё, он вернётся домой. Напишет заявление, уволится, сдаст свеженькую отремонтированную комнату в общежитии обратно заводу, даже раскладушку купленную там оставит…

— О чем задумался? Наша остановка следующая, — тихо сказала Нина.

— Задремал немного. Пойдём на выход.

Дома Нина заспешила разложить привезённые от тётки продукты, а Сергей пошёл в комнату Саши и Оксаны. Дети во что-то играли, громко обсуждая свои дела, и он молча присел на стул возле окна.

— Саш… ты сестру береги, она у тебя хорошая. И ты мальчишка серьёзный, я таких не встречал. Горжусь, что с вами познакомился, — только и смог сказать Сергей, не найдя больше слов, чтобы попрощаться, — Я вот к Женьке скоро поеду, от вас привет передам.

— Конечно, и от Наташи привет передай, — кивнула Ксюшка, — Она часто про Женю спрашивает. И еще девочки в нашем дворе, от всех ей привет.

Дети снова занялись своими играми,