В эту минуту он был не похож на себя. Бледный, губы трясутся… Завидев старшину, толпа тут же расступилась. Тот мельком взглянул на товарищей и увидел в их глазах неподдельную скорбь. Казалось, лесина, что упала на Ваську, раздавила и их души, и их прочную веру в жизнь. Да как же это?.. Как?.. – спрашивали их застывшие в страхе глаза.

– Жив?.. – склонившись над Васькой, с какой-то слабой надеждой в голосе произнес старшина.

– Нет… Помер…

И следом этот взрыв – будто бы граната разорвалась в Володькиной груди, покрыв осколками эту огромную безбрежную тайгу. И все кругом задышало его болью.

– Но почему?.. Почему? – спрашивал он и не слышал своих слов. И глаза его закрыла пелена беды.

– Васька-то дерево это «Дружбой» спилил… – тут же стал кто-то объяснять ему. – Оставалось только лагой подтолкнуть, а Лука этого не сделал. Вот и не стало парня…

Грачевский плохо понимал, что ему говорили.

– Лука?.. – растерянно переспросил он и мутным взглядом прошелся по лицам бойцов. – И где же он?.. А ну-ка зовите его!..

– Ну, здесь я, и что дальше?..

И тут наконец до Грачевского дошло. Ах, опять этот Лука!.. Ну какой же он ненадежный мужик… А может, это он нарочно?.. Володька помнит, как тот поссорился накануне с Даниловым – чуть до драки дело не дошло. Ваське не понравилось, что Лукин сачкует на работе, – вот и высказал ему. А тот на дыбы… Васька-то поздоровее был, мог бы его в два счета скрутить, но за тем блатные стоят. А вообще-то он раньше тихий был, пока не появились в их отряде эти архаровцы и не заманили его в свою бражку. Чем они его взяли – непонятно, только он теперь верно им служит. Особенно старается угодить Анохе, который был у них за главного. И сапоги ему отдраит, и подворотничок подошьет, а надо – так и свою пайку масла, а то и сахара отдаст. Как только с этими блатными снюхался, тут же будто бы его подменили. И бузит вместе с ними, и от работы отлынивает, а коль драка какая-то и дерется… Грачевский пытался поговорить с ним по душам, предупреждал: дескать, подведут тебя эти сукины дети под монастырь, а тот только ухмылялся. Дурак! Ну какой ему Аноха друг? Случись что – тот об него ноги вытрет.

– Лукин!.. Сволочь ты такая!.. Ты почему не подстраховал товарища? Ведь тебя же помощником вальщика поставили, а ты?.. – накинулся на него старшина.

Тот усмехнулся.

– Давай вали все на косого!.. – вспомнив слова героя одного фильма, говорит он. И вдруг: – Он сам виноват… Не хрен было зевать.

Грачевский побагровел. «Ах ты, гадина такая! – чуть не вырвалось у него. – Научился, понимаешь, у блатных стрелки переводить… Дать бы тебе сейчас по роже – так ведь не время кулаками махать». Сейчас нужно думать, что делать с Васькой.

– Ладно… – не сказал, прошипел он. – Я с тобой после поговорю…

Лука только презрительно усмехнулся. Дескать, чхал я на тебя. Такое было впечатление, что он специально его заводит. Может, Аноха надоумил? У того давние счеты с Грачевским, который не дает ни ему, ни его дружкам спокойно дышать. Чуть что – дисбатом грозит. Да в гробу они видали его дисбат! Только и ждут удобного случая, чтобы проучить старшину.

А поводов для этого хоть отбавляй. Конфликты-то у них уже с утра начинаются. Бывало, не успеет Володька распределить между бригадами задания, как в ответ звучит уже набившее оскомину:

– Слышь, старшина! Ты на нас с братвой не рассчитывай… Мы никуда не пойдем… Останемся при кухне – будем картошку чистить… – И тут же следом ядовитый смех. Все понятно, блатные снова устраивают бузу. Конечно, никакую картошку они чистить и не собираются. Мы, говорят, воры, а для вора за падло работать. Так что, мол, просим запомнить это на всю жизнь…

Вот так и воюют. Начнет старшина жаловаться Ходенко, а тот как всегда: воспитывай! На то ты, дескать, и командир. Черт лысый! Неужто он не понимает, что горбатого только могила исправит? Видно, не понимает, а эти сволочи чуют, что у Грачевского руки коротки, – на смех его поднимают. И что прикажете ему делать? Не замечать их? Так ведь все это на глазах у пацанов происходит – глядишь, и они скоро подчиняться ему перестанут…

Вон они, архаровцы, – стоят поодаль и посмеиваются… Волки. Где хорошему человеку больно, там им весело. На Грачевского исподлобья смотрят. Ждут, чем закончится его перепалка с Лукой. Уже готовы броситься тому на помощь. И ведь с них станется! Нет, он их не боится, но для него и без того хватает неприятностей.

Чтобы как-то освободиться от дурных мыслей, он снова переключает свое внимание на Ваську.

– Ракитин… Где Ракитин? – растерянно спрашивает он.

Ракитин стоит рядом – и как тот его не заметил?

– Я здесь, товарищ старшина… – отвечает он.

– Ну… а ты что скажешь?.. – спрашивает он его. – Мне нужно компетентное мнение…

– Мнение общее – мертвый он…

И Грачевский затих, пытаясь мысленно обрести картину реальности. Но так как мозги его в эту минуту плохо работали, то ничего путного ему так и не пришло в голову. Единственно, что он смог, так это пожалеть Ваську, решив, что тот пропал ни за грош, ни за копейку.

В тот же день Грачевский сообщил по рации майору Ходенко о случившемся. Тот захлебнулся в гневе. Расспрашивать подробности не стал, сказал лишь Володьке, чтобы тот сушил сухари. Все, говорит, твоя песенка спета. Поди, пьянство устроили там…

Грачевский думал, что тот прибудет с конвоем, но майор явился один. Взглянув на Ваську, который к тому времени успел посинеть лицом, он молча проследовал в штабную палатку, где приказал старшине подробно рассказать обо всем.

– Вот что, братец… – выслушав Володьку, сказал майор. – Что бы ты ни говорил, а вся вина за смерть бойца полностью лежит на тебе!.. Кто здесь был за старшего? Вот именно – ты! Вот и будешь отвечать… Моли бога, чтобы родственники этого Данилова кипиш не подняли. Поднимут – тогда тебе кранты. Ну и мне заодно. Я ведь у тебя начальником. – Он встает с табурета и, заложив руки за спину, начинает нервно ходить перед стоящим навытяжку старшиной. Лицо его красное от напряжения, а в глазах не то боль, не то гнев. – Эх вы, зелень пузатая!.. – сокрушенно говорит он. – Да вас на минуту нельзя одних оставить – обязательно что-то натворите… Ну а тебе, Грачевский, я верил. Думал, этот уже взрослый, на учителя выучился, на него можно положиться. Ты же видишь – я к тебе сюда даже ни одного офицера не послал.

– Так надо было послать!.. – огрызнулся Володька.

Ходенко недовольно поморщился.

– Говорю же, на тебя понадеялся… Ну а ты, сукин сын, подвел меня! Ну и кто ты после этого? – спрашивает он. – Хрен моржовый – вот кто!

Тут он и разошелся. Когда с ним такое происходит, лучше стой и молчи. Заартачишься – тебе же боком и выйдет. А так майор покричит-покричит, выпустит пар – и остынет.

Так оно и на этот раз случилось. Отчитав старшину, Ходенко вместе с Васькиным телом улетел на Большую землю.