— Все взаимосвязано, — сказал Пуаро. — Незабывайте, мадам, вы — как жена Цезаря[37].

Краска отхлынула от ее щек. Наклонившись вперед, ДагмарФерриер сказала:

— Что, собственно, вы имеете в виду?

2

Перси Перри, издатель «Рентгеновского луча», маленькийчеловечек с острыми чертами лица, сидел за столом и курил.

— Ох и подложим же мы им свинью, — промурлыкал онмасленым голосом, — я не я буду. Ох, что тут начнется!

— Вы не боитесь? — с тревогой спросил егозаместитель, тощий молодой человек в очках.

— Чего, демонстрации силы? Куда им. Кишка тонка.

Впрочем, это им не поможет. Все документы раскиданы поразным местам — и здесь, и в Америке, и на материке.

— Да, здорово они влипли, — не отступалзаместитель. — Но ведь что-то они должны попытаться предпринять?

— Пришлют кого-нибудь поговорить по-хорошему…

Раздался звонок. Перри снял трубку.

— Кто, говорите? Ладно, давайте его сюда.

Положив трубку, он ухмыльнулся.

— Они наняли этого бельгийского фата. Сейчас он будетздесь. Попробует выяснить, нельзя ли все уладить полюбовно.

Вошел парадно одетый Эркюль Пуаро с белой камелией впетлице.

— Рад вас видеть, мосье Пуаро. На скачки в Аскот, вкоролевскую ложу? — съязвил Перри. — Нет? Значит, я ошибся.

— Польщен произведенным на вас впечатлением, —парировал Пуаро. — Всегда следует хорошо выглядеть, особенно, — тутон окинул взглядом острую мордочку и непрезентабельный костюм Перри, —если не слишком щедро одарен природой.

— Насчет чего вы хотели со мной поговорить? —спросил разом поскучневший Перри.

Пуаро одарил его сияющей улыбкой:

— Насчет шантажа.

— Какого еще шантажа?

— До меня тут дошло — слухом земля полнится, — чтобывали случаи, когда вы собирались опубликовать в вашей газетенкедискредитирующие некоторых лиц сведения. Но вскоре ваш банковский счетпополнялся кругленькой суммой, и сведения оставались неопубликованными.

Чрезвычайно довольный собой, Пуаро откинулся на спинкустула.

— Вы отдаете себе отчет в том, что ваше заявлениепопахивает клеветой?

— Уверен, что это не так, — усмехнулся Пуаро.

— А зря! Нет никаких доказательств того, что я кого-токогда-нибудь шантажировал.

— В этом я нисколько не сомневаюсь. Вы меня не поняли.Я вам вовсе не угрожаю, я просто хочу спросить: сколько?

— Не понимаю, о чем вы, — насторожился Перри.

— О деле государственной важности, мистер Перри.

Собеседники обменялись многозначительными взглядами.

— Я реформатор, мосье Пуаро, — заявилПерри. — Пора произвести чистку в политике. Я противник коррупции.

Вы знаете, в каком состоянии пребывает наша политика?

Ни дать ни взять Авгиевы конюшни.

— Tiens![38] — удивился Пуаро. — Ивы о том же!

— И мы должны, — продолжал редактор, —промыть эти конюшни очистительным потоком общественного мнения.

— Что ж, — поднялся со стула Пуаро, —рукоплещу вашим гражданским чувствам. Жаль, что вы не нуждаетесь вденьгах, — добавил он с порога.

— Эй, погодите, — заторопился Перси Перри, —я же не сказал…

Но Пуаро в кабинете уже не было.

Он терпеть не мог шантажистов, поэтому с чистым сердцемпредпринял кое-какие шаги.

3

Эверитт Дэшвуд, жизнерадостный молодой человек из редакции«Бранч», радостно хлопнул Пуаро по плечу.

— Грязь бывает разная, дружище. Моя грязь — чистаяправда, никаких натяжек.

— Я и не утверждал, что вы с Перри — два сапога пара.

— Чертов кровопийца. Только позорит нас, честныхборзописцев. Мы бы с радостью с ним разделались, если бы могли.

— Понимаете, я сейчас занимаюсь улаживанием одногополитического скандала.

— Чистите Авгиевы конюшни? — рассмеялсяДэшвуд. — Боюсь, это вам не по силам, дружище. Единственный выход —запрудить Темзу и снести здание парламента.

— Экий вы циник, — покачал головой Пуаро.

— Я знаю, что почем, только и всего.

— Думаю, вы именно тот, кто мне нужен, — решилсяПуаро. — Вы человек рисковый и надежный, любите приключения.

— И что же дальше?

— Есть у меня одна идейка… Если я прав, мы раскроемнебывалый заговор, а ваша газета заполучит сенсацию.

— Идет, — воодушевился Дэшвуд.

— Речь идет об оскорбительных выпадах в адрес однойженщины.

— Отлично. Интимные отношения — самый ходовой товар.

— Тогда слушайте.

4

Разговоры не смолкали.

В «Гусе и перьях» в Лито Уимплингтоне яростно спорили:

— Вранье! Джон Хэмметт всегда был честным малым, не точто прочие политиканы.

— Так обо всех жуликах говорят, пока за руку непоймают.

— Говорят, он на этой палестинской нефти тысячи огреб.Хорошенькое дельце провернул!

— Все они одним миром мазаны. Все до единогопроходимцы.

— Эверхард такого бы не сделал. Старая закалка, что ниговорите.

— А я все равно не верю. Газетам верить нельзя.

— Его дочка — жена Ферриера. Хочешь знать, что о нейпишут?

Все уставились в захватанный экземпляр «Рентгеновскоголуча»:

«Жена Цезаря? До нас дошел слух о том, что однувысокопоставленную даму на днях видели при весьма странных обстоятельствах, даеще и с альфонсом. Ах, Дагмар, Дагмар, как вам не стыдно!»