— Мосье Пуаро прекрасно все понимает, — прервалего Ферриер и медленно продолжал:

— Но один момент я хотел бы подчеркнуть: на картупоставлено будущее Народной партии. Джон Хэмметт, мосье Пуаро, и был визитнойкарточкой Народной партии. Он воплощал те качества, за которые нас любили внароде, — честность и порядочность.

Не скажу, что мы все делали правильно — дров мы на своемвеку наломали немало. Однако мы старались, как могли, защищать интересы людей ивсегда были приверженцами честной политики. И вот, пожалуйста, символ нашейпартии. Честный малый par excellence[36], оказался отъявленнымнегодяем.

У сэра Джорджа вырвался очередной стон.

— Вы сами ничего не знали о его махинациях? —прямо спросил его Пуаро.

По усталому лицу опять скользнула улыбка.

— Можете мне не верить, мосье Пуаро, но я, как и всепрочие, был введен в заблуждение. Все удивлялся, почему моя жена с такойпрохладцей относится к своему отцу. Теперь-то я понял… Она просто знала, что онсобой представляет. Когда правда начала выходить наружу, — добавил он,помолчав, — я был в ужасе и никак не мог поверить… Мы настояли на отставкемоего тестя по состоянию здоровья и принялись разгребать всю эту грязь.

— Чистить Авгиевы конюшни! — простонал сэр Джордж.

Пуаро встрепенулся.

— Боюсь, что нам теперь не выпутаться, — призналЭдвард Ферриер. — Как только факты станут достоянием общественности,разразится скандал. Правительство — в отставку, потом выборы, а к власти, повсей видимости, вернется Эверхард со своей партией. Ну, а его стиль вы знаете.

— Провокатор! Настоящий провокатор! — выпалил сэрДжордж.

— Эверхард — человек способный, — раздумчивопроизнес Эдвард Ферриер, — но при этом безрассудный, воинственный исовершенно бестактный. Сторонники его безынициативны и крайне нерешительны, такчто все сведется к диктатуре.

Пуаро кивнул.

— Если бы все это можно было замять… — заныл сэрДжордж.

Премьер медленно покачал головой, признавая свое бессилие.

— Вы считаете, что замять это невозможно? —спросил Пуаро.

— На мой взгляд, дело это слишком скандальное и слишкоммногие о нем знают, чтобы его можно было замять. Короче говоря, у нас толькодва пути: либо Применить силу, либо прибегнуть к подкупу, но я не думаю, чтоэто реально. Министр внутренних дел помянул только что Авгиевы конюшни. Чтобы ихпочистить, понадобилась мощь нескольких рек. Боюсь, что для решения нашихпроблем тоже потребуется нечто сверхординарное…

— Собственно говоря, вам нужен Геракл, — уточнилПуаро, с удовлетворенным видом кивая головой. — Меня, если вы помните,зовут Эркюлем, — добавил он после выразительной паузы.

— Вы в состоянии совершать подобные чудеса, мосьеПуаро? — спросил Эдвард Ферриер.

— Но ведь за этим вы меня и пригласили?

— В общем, да.., я отдавал себе отчет в том, что спастинас может только самое что ни на есть фантастическое и нетривиальное решение.Но, быть может, мосье Пуаро, — помолчав, продолжал Ферриер, — выполагаете, что Джон Хэмметт заслуживает разоблачения? Раз он был проходимцем,легенду о честном малом Джоне Хэмметте следует развеять во что бы то ни стало.В самом деле, можно ли построить хороший дом на кривом фундаменте? Но — хочупопытаться. Любой политик жаждет власти, — добавил он с горькойусмешкой, — и, как всегда, из самых высоких побуждений.

Пуаро поднялся с места.

— Мосье, — сказал он, — я долго работал вполиции и знаю, что собой представляют политики… Будь Джон Хэмметт у власти, яради него и пальцем бы не шевельнул. Но что касается вас… Я слышал от одногоблистательного ученого, и при этом мудрейшего человека, что вы — человекнадежный. Я постараюсь вам помочь.

Поклонившись, он вышел из кабинета.

— Надо же, какая наглость… — взорвался сэр Джордж.

— Это был комплимент, — улыбнулся Ферриер.

На лестнице Пуаро остановила высокая светловолосая женщина.

— Зайдите, пожалуйста, ко мне в гостиную, мосьеПуаро, — сказала она.

Поклонившись, Пуаро последовал за ней.

Хозяйка дома прикрыла дверь, пригласила Пуаро сесть ипредложила ему сигарету. Усевшись напротив, она ровным голосом произнесла:

— Вы только что виделись с моим мужем, и он рассказалвам.., о моем отце.

Пуаро внимательно смотрел на собеседницу. Перед ним сиделастройная, все еще красивая женщина, в которой чувствовались ум и сильныйхарактер. Миссис Ферриер была известной личностью. Как жена премьер-министраона всегда была на виду, а то, что она была дочерью Хэмметта, только добавлялоей популярности. Дагмар Ферриер была воплощением идеальной англичанки.

Она была преданной женой, любящей матерью и разделяла мужнинвкус к сельской жизни. Ее интересы были сосредоточены именно на тех сферах, которыеобщественное мнение склонно было отдавать на откуп женщинам.

Одевалась она хорошо, но без малейшего намека наэкстравагантность. Много времени и сил она уделяла благотворительности ивсячески старалась облегчить жизнь женам безработных, предложив целый рядспециальных проектов. Страна обожала Дагмар Ферриер, и она справедливосчиталась главным козырем Народной партии.

— Вы, мадам, должно быть, очень встревожены, —сказал наконец Пуаро.

— Еще бы… Не могу описать как… Уже много лет я сострахом ждала чего-то подобного…

— Вы не знали, что творилось на самом деле? —спросил Пуаро.

— Нет, не имела ни малейшего представления. Я зналатолько, что мой отец — не тот человек, каким его считают. Я с детства поняла,что он.., совсем другой… А теперь из-за женитьбы на мне, — сказала онагорько, — Эдвард всего лишится.

— Есть ли у вас враги, мадам? — мягко спросилПуаро.

Она удивленно подняла на него глаза.

— Враги? Не думаю.

— А по-моему, есть… — задумчиво произнес Пуаро. —Хватит ли у вас храбрости, мадам? Против вашего мужа, да и против вас, ведетсянастоящая война. Вы должны быть готовы к обороне.

— Речь не обо мне, — воскликнула миссисФерриер. — Главное — это Эдвард!