С середины третьего курса вторая смена должна была учиться по утрам. Начались клинические занятия, ну а в клинику вечером не пойдёшь. Оставлять теоретические дисциплины на вечер, а клинические на утро институт не мог, и потому с середины января 1938 г. все работавшие студенты, в том числе и Алёшкин, должны были всякую постороннюю работу оставить.

На семье Алёшкиных это сразу же отразилось очень тяжело. Их было пятеро, и как бы Катя ни старалась содержать такую семью, она бы не смогла. Стипендия Бориса, хотя и повышенная, могла обеспечить лишь несколько дней существования. Вряд ли Алёшкины сумели бы вывернуться, если бы о них не подумала сестра Бориса Нина. Ей в то время шёл 23 год, она понимала, как трудно приходится Кате, понимала, что Борис вынужден бросить работу, и если семье не помочь, то брат вряд ли сумеет доучиться. Она начала регулярно посылать им 200 рублей в месяц. Эти деньги, довольно значительные по тому времени, оказали существенную помощь.

Между прочим, уже на этом курсе студенты обычно задумывались о своей будущей конкретной специальности. Тогда начинали функционировать научные кружки, и студенты, склонявшиеся к той или иной сфере деятельности, старались в этих кружках расширить свои знания. Борис давно решил стать хирургом, в кружке он успешно участвовал в разработке различных теоретических проблем хирургии. Кружком руководил заведующий кафедрой общей хирургии, профессор Кирилл Степанович Керопьян. Своими довольно грамотными, а иногда и оригинальными суждениями студент Алёшкин привлёк внимание профессора, в свою очередь, он был прямо-таки влюблён в своего наставника. Но однажды произошёл совершенно непредвиденный случай, который чуть не испортил всю судьбу Бориса и едва не нарушил всей его мечты. А случилось вот что. До сего времени занятия по общей хирургии проходили в клинике, в аудитории, но касались главным образом общих проблем: асептики, антисептики, анестезии, наркоза, десмургии, хирургической инфекции и т. п. Непосредственное участие в практической хирургической работе в операционной и перевязочной студенты фактически ещё не принимали. Впервые они присутствовали на сложной и тяжёлой операции на занятиях по отоларингологии. Профессор решил им показать, как делается трепанация черепа при абсцессе мозга, возникшем после запущенного воспаления среднего уха.

Операция эта кровавая и не очень красивая. Когда группа Алёшкина стояла, окружив операционный стол, и смотрела, как профессор долбит череп больного, и из-под долота выскакивают окровавленные кусочки кости, а из повреждённых сосудов, хоть и пережатых зажимами, течёт кровь, Борис почувствовал, что ноги у него стали ватными, в глазах потемнело, больной и профессор поплыли куда-то в сторону. Он не упал только потому, что его подхватил Григорий Быков и вывел из операционной. Несколько минут у Бориса кружилась голова и, сидя на стуле около двери операционной, он так и не решился вновь зайти внутрь.

Несколько дней он переживал случившееся, и уже чуть было не решился бросить всякие мечты о хирургии. Но ведь его мать была хирургом, и он сам тоже очень хотел им стать. Пересилив себя, Алёшкин направился на дежурство в качестве санитара в отделение неотложной хирургии, которое имелось при клинике общей хирургии. Ему хотелось проверить себя и убедиться, что происшедший с ним обморок был явлением случайным. В неотложку привозили самых разнообразных хирургических больных, а также и получивших травму на улице или на производстве. Помогая переносить пострадавших на операционный стол, укладывая, раздевая их и участвуя в операции, Борис видел большие кровотечения, огромные раны, сломанные раздробленные кости, но уже никогда больше слабости не испытывал.

Мы уже говорили, что после зимних каникул Борис оставил работу. Поэтому он уходил из дома теперь гораздо позже и имел возможность почти всегда по утрам отводить Нину. Из яслей её, как уже достигшую трёх лет, перевели в детсад, который находился почти рядом со школой, где училась Эла. Иногда она и приводила домой сестру, впрочем, чаще Нину забирал Борис, ведь он возвращался из института к трём-четырём часам дня. Катя приходила домой в шесть-семь часов. Ей тоже стало легче, она уже не бегала к Майе в ясли, а забирала её, только возвращаясь с работы. Благодаря этому, её заработок увеличился, жизнь стала проще.

В декабре 1937 года была принята новая Конституция, а немного ранее отменена карточная система на хлеб и остальные продукты. Мы как-то об этом не говорили, а ведь всё это время, с самого переезда на Северный Кавказ семья Алёшкиных находилась в трудном материальном положении ещё и потому, что основные продукты питания отпускались только по карточкам. Норма для карточки простого служащего и для его иждивенцев была очень низкой, для более или менее сносного существования приходилось покупать продукты или на базаре, или в так называемых коммерческих магазинах, где всё продавалось по более высоким ценам. Теперь, с отменой карточек, это осталось позади. В магазинах появились в относительном изобилии все продукты первой необходимости.

Майя поправилась и окрепла, и все три девочки своими забавными детскими проделками и шалостями доставляли родителям много радости. Одним словом, лето 1938 года Алёшкины встретили хорошо. Борис вновь досрочно сдал экзамены. В июне его призвали на военную переподготовку, теперь уже как лейтенанта запаса, но проходил он её в Краснодаре. Занятия были чисто теоретические: на карте, на ящике с песком. Повторялось изучение материальной части стрелкового оружия и новых уставов РККА. Одновременно проводились занятия и по новой книге «История партии», которую, как говорили, редактировал сам Сталин. Занятия эти отнимали всего несколько часов в день, так как считалось, что они ведутся без отрыва от производства. Борис с ними справлялся легко. Остальное время он мог отдавать хозяйственным делам, и в этом году, впервые за много лет, он по-настоящему помогал Кате в её домашней работе: стряпал, убирал в комнатах, даже иногда и стирал. Также он готовил к зиме запасы топлива, в основном добываемого Катей, это были кукурузные кочерыжки, которые нужно было уложить в сарае. Кроме того, Борис кое-что поправлял и ремонтировал в своей квартире.

Этим летом в семье Алёшкиных совершенно неожиданно прибавился ещё один член, случилось это так. Обычно, чтобы помыться, приходилось старшим ходить в баню, расположенную недалеко от Сенного базара, делалось это дважды в месяц, детей же купали дома. Как-то в июле или в начале августа, возвращаясь из бани, Борис и Катя зашли в магазин. Там они увидели довольно большого бульдога, он им понравился. Продавцы объяснили, что этот пёс остался без хозяина. Катя позвала его:

— Мопс, пойди сюда.

Собака посмотрела на зовущую его женщину какими-то печальными, но очень умными глазами, медленно подошла