Германские западные армии могли выдержать столь «грандиозную двойную битву» лишь «с крайним напряжением»[2834], и Людендорф в эти три недели срочно нуждался в подмоге. Он ждал ее от своего тайного русского союзника Ленина, который прибыл в Петроград как раз в тот день (16 [3] апреля), когда после нескольких дней артподготовки между Вайи и Бримоном северо-западнее Реймса началось франко-английское главное наступление на германские линии. В последующие недели, когда Ленину следовало обеспечить свержение Временного правительства и заключение мира, развитие военной ситуации на западном фронте оставалось непредсказуемым, а положение германских армий — критическим. Это вынудило Людендорфа дорогой ценой отводить войска, потерявшие 163 тыс. чел. у Реймса и 75 тыс. чел. у Арраса. Хоть Ленин и не выполнил в те три недели поставленную ему задачу, но германский западный контингент сумел выстоять в «необыкновенно тяжелом бою» только благодаря запутанной внутрироссийской борьбе за власть и полному параличу русской армии на восточном фронте. Впоследствии Людендорф признавался, что если бы ВК в апреле — мае пришлось считаться с возможными русскими успехами в июле 1917 г., то неизвестно, как бы оно «вышло из положения»: «В апреле и мае… единственно русская революция уберегла нас от худшего»[2835].

Не в последнюю очередь это было заслугой его русских коллаборационистов, и первая атака Ленина на Временное правительство 20–21 апреля следовала желанию Людендорфа повергнуть правительство Милюкова — Гучкова и тем самым восточный столп Антанты, дабы принести германскому ВК, занятому тяжелыми боями с неясной перспективой во Франции, спасение немедленным заключением мира на востоке или, по крайней мере, облегчение — связав российскому правительству руки внутриполитическим противоборством. В качестве повода Ленин воспользовался подтверждением существующей коалиции российским министром иностранных дел в его ноте союзным державам от 18 апреля (1 мая) 1917 г.[2836] Правда, после долгих и бурных дебатов о военных целях Антанты, в ходе которых ленинские сторонники тщетно агитировали Петросовет за свержение Временного правительства, Совет присоединился к решению Министерства иностранных дел и заявил о приверженности целям альянса. Не сумев поколебать поддержку правительства Советом, большевистское руководство сочло необходимым ограничить свой план восстания, первоначально направленный на свержение всего «капиталистического» правительства во главе с князем Львовым, двумя ключевыми министерствами, гарантировавшими, что Россия останется в Антанте, — иностранных дел и военным[2837].

Ленинское апрельское восстание задало образец всем большевистским выступлениям с целью захвата власти. Организованные петроградские рабочие и вооруженная милиция в море заранее заготовленных транспарантов и красных знамен с лозунгом «Долой Милюкова и Гучкова!» пошли к резиденции правительства, Мариинскому дворцу, на «мирную демонстрацию», которая при удачном раскладе сил одним мановением пальца могла быть превращена в вооруженное восстание. На сей раз обстоятельства сложились не так, как надеялись организаторы, не допустив задуманной военной эскалации. Когда добровольные и наемные агитаторы не сумели подбить рабочих крупных заводов на насильственное «свержение Временного правительства», глава Военной организации Подвойский из большевистского штаба в особняке Кшесинской позвонил Раскольникову в Кронштадт и потребовал прислать «надежный отряд» вооруженных кронштадтцев, готовых «умереть за революцию на… улицах» Петрограда[2838]. Раскольников отобрал подходящих «товарищей» из команд разных кораблей, сформировал из них боевую группу и пароходом привез ее в столицу. Еще до их приезда вооруженные отряды большевистской рабочей милиции и красногвардейцев с требованием «Долой Временное правительство!» потянулись на Невский проспект, где верные правительству прохожие встретили их стихийной (действительно), импровизированной контрдемонстрацией под лозунгом «Да здравствует Временное правительство!». Завязавшиеся стычки между большевистскими агрессорами и обывателями — защитниками гражданской свободы впервые после Февральской революции оставили после себя убитых и раненых. Меньшевистско-эсеровское большинство Исполкома Совета приняло против «предателей революции» резолюцию о 48-часовом запрете на демонстрации. Благодаря ему и решительному сопротивлению прохожих первая ленинская попытка восстания уже вечером 21 апреля провалилась в Петрограде, а 22 апреля в Москве. ЦК РСДРП(б) 22 апреля публично отмежевался от восстания и объявил его лозунг свержения правительства преждевременным. Один призывающий к умеренности член ЦК (Розенблат?) критиковал его как «авантюрную политику». Сам Ленин позже назвал апрельское восстание «слишком мало революционным» и потому обреченным на провал. Однако в ноябре — декабре 1917 г. в 42-й «теме для разработки» в своих эссе «Из дневника публициста»[2839] он противопоставил 20 апреля и 3 июля 1917 г. «победе 25 октября» как мнимые поражения в кавычках и объединил их вместе с ней в «три „даты“» революционного захвата власти[2840].