всего заведения тянулась барная стойка, отделанная красно-белой мозаикой, — одни фрагменты выбиты, другие давно утратили первозданный вид. Все здесь отдавало неуютом, а завсегдатаи собирались под стать неприветливые: представители неимущих классов, беспризорные подростки; утомленные труженики, готовые задушить любого за мгновение покоя и стакан пива. Но справедливости ради пахло довольно-таки неплохо — жаренным на масле картофелем и говядиной. «А вот музыка отвратительная», — не мог не отметить Джеймс. Рок-н-ролл никогда не был в его вкусе.

— Получше ничего не нашел?

Ричард весь был преисполнен негодованием из-за вылазки в общественное место. Для него находиться среди людей все равно, что окунуться с головой в навозную яму — гадко, досадно, еще и пахнет дерьмом.

Джеймс занял свободный столик и первым делом оглядел обстановку в поисках музыкального автомата. Он даже хотел было пожертвовать на что-то более удобоваримое, но нависшая официантка невольно заставила забыть о намерении. За два дня у Джеймса во рту не было маковой росинки, и желудок сводили голодные спазмы. Он заказал пиццу с сыром и кофе, а затем дважды пообещал, что обязательно выберет что-нибудь из раздела «блюдо дня», чтобы наконец спровадить официантку.

К тому времени, как на пороге «Араси» появился Грейсон, Джеймс уже разделался с ужином и оплатил счет. В складках одежды Грея затесался запах краски, а в волосах подобно седине осела штукатурная пыль, ясно дав понять, что он выискал по объявлению в газете очередную работенку. Не хотелось разочаровывать Грея, но так или иначе, мысли его должны были занять вещи поважнее ремонта на заказ:

— Я виделся с Лорканом, — без предисловий произнес Джеймс.

Новость, как ни странно, оглушительного эффекта не произвела. Все ненадолго замолчали.

— Значит, он вернулся, — очнулся Грей.

— Это было лишь вопросом времени, — Ричард вальяжно развалился на диване. — Дай угадаю, он соскучился по малышу Люцию и предлагает сделку?

Джеймс был смущен осведомленностью Ричарда, хотя следовало бы радоваться общению со столь догадливыми компаньонами.

— Сложно назвать запугивание сделкой.

— Ты отказал, — констатировал Грей без укора, без тревоги.

— Лоркан хотел втянуть меня в шантаж, но я давно не его марионетка. Эти игры не по мне, пускай попробует силой…

— Силой? — Ричард внимательно рассматривал Джеймса, явно сомневаясь в здравии его рассудка. — Я бы не стал связываться с Лорканом.

— А еще ты бы с удовольствием прогнулся под его условия, — прошипел Джеймс. В нем закипала желчь от одной только мысли, что Ричард не видел ничего предосудительного в том, чтобы преклониться перед Лорканом.

Под нескрываемым возмущением Ричард резко выпрямился:

— Ты отдаешь себе отчет в том, с кем хочешь развязать войну, amico10?

Ричард терпеть не мог, когда Джеймс становился по другую сторону баррикад и давал трещину их дружбе. Вплотную к этому примыкали и ревностные чувства, — они были не чужды ни людям, ни демонам. Особенно демонам. Собственническая натура товарища была настолько хорошо знакома Джеймсу, что он не сомневался — в ней-то Ричард и черпает бешенство.

— Дело принципа.

— Митч прав, — поддержал Грейсон. — Лоркан заигрался со вседозволенностью. И я предпочту заново сдохнуть, чем сесть на цепь.

Джеймс благодарно взглянул на него.

— Вы себя слышите? — не сдавался Ричард. — Готовы умереть за жалкое человеческое существование. Принципы, вашу мать! Видели бы вы себя! Мы были непобедимы, вместе могли бы надрать зад всем аду, а теперь я вижу перед собой слюнтяев, неспособных обидеть и котенка…

Джеймс собирался возразить, но мысль оборвалась, когда в закусочную вошли трое. Они возникли на пороге почти одновременно, уступая всего на полшага рыжеволосому юноше, очевидно, альфе сей компании.

Однажды Джеймс выполнял работу по заявке некой вдовы — вскапывал землю на частном участке. И кто ж знал, что хозяин (чтобы ему икалось на том свете) при жизни проложил под землей электрический кабель. Случайно нарвавшись на сюрприз, Джеймс получил разряд в десять киловольт. Сейчас он переживал то же самое — как будто тело поразил ток.

С первого взгляда демон узнал в ребятах зачинщиков потасовки на трассе. Стрелявшего среди них не оказалось. Тупым отголоском заныла затянутая рана, фантомная пуля погрузилась в плоть, как в мягкую глину, и, ей-богу, лучше бы Джеймс чувствовал боль. Иногда он тосковал по возможности испытать что-то столь сильное и острое, что затмило бы все прочие ощущения. Но даже вспомнить не мог, каково это.

Троица прислонилась к барной стойке, заказала пиво. Парень в дутом жилете вовремя посетовал на то, что недавно вышел с планового посещения стоматолога, и заменил алкоголь на яблочный сок. Этот треск зубов Джеймс слышал до сих пор.

— В чем дело? — гнев Ричарда сменился тревожным недоумением.

Но Джеймс молчал. Он смотрел на компанию с хищным прищуром, и можно было решить, что в голове его зреет преступная мысль. «Неплохой был пикап, — внезапно подумалось ему, — и горел красиво». Пристальный взгляд Джеймса сложно было бы не ощутить на себе; парень в дутом жилете обернулся и беспокойно похлопал приятеля по спине:

— Перси, смотри.

Рыжеволосый нехотя оглянулся и забегал глазами, а затем зрачки его резко замерли, словно столкнувшись с непреодолимым препятствием. Джеймс прямо-таки видел по лицу парня, как тому пришлось судорожно поднять картотеку с воспоминаниями, но некоторые ящички упорно заедало. На скулах Перси вдруг вздулись желваки и стало ясно: он завершил опознание, хоть это и потребовало чуть больше времени, чем у его друзей.

— Эй ты! — закричал Перси. — Да, я к тебе обращаюсь, урод! Твою-то рожу я везде узнаю, ты угнал мою машину! — он был на грани нервного срыва.

Все разговоры в «Араси» вмиг смолкли, взгляды обратились на разыгравшееся зрелище. С лицом, окрашенным свирепством, парень приблизился к столику и нахально уперся руками. За спиной замаячили друзья.

— Думал, сможешь подкупить полицию, и тебе все сойдет с рук? Как бы не так! Я знаю, что ты, придурок, живешь в «Барнадетт»…

— Парни, — скучающе прервал Ричард, — по-моему, вы приняли нас не за тех, — он заглянул в лицо каждого юноши, и золотистые глаза засверкали диким пламенем.

В зале повисла давящая тишина. Перси выпрямился и часто заморгал, будто бы не вполне очнувшись спросонья. Лицо его стало неподвижным и не выражало ничего: ни ярости, ни страха, ни замешательства; взгляд остекленел. Джеймс подозревал, что и в голове у молодого человека творилась полная неразбериха. Сам он, конечно, не испытывал эффект Ричарда на себе, но свидетельствовал не раз.

— Мы приняли вас не за тех, — покорно согласился Перси и вернулся с товарищами к барной стойке. Злополучный вечер, пикап, Джеймс, Нина — все осталось бледным воспоминанием.

Джеймс осторожно посмотрел на Ричарда. Тот лишь самодовольно