— Отвергнутые чувства, неблагодарная работа… — продолжал негромко говорить мужчина, устремив взгляд куда-то в сторону. — И все же, сегодня капризная Фортуна в кои-то веки улыбнулась, ведь я решил дать тебе второй шанс, — окантованные серыми ободками глаза обратились к Рите, — шанс на месть. Я предлагаю тебе сделку…

Часть 2. И что-то пошло не так…

Глава 9. Первая кровь

Джеймс сидел за обеденным столом и безучастно ковырял вилкой в яичнице. Как правило, на кухне каждый был сам за себя, и только в редкие случаи над стряпней усердствовала Эстель. Сегодня она была сама не своя, — с самого утра хозяйка суетилась по дому в поисках новых хлопот. «Какая муха ее укусила?» — мрачно подумал Джеймс, изрядно устав от судорожного мельтешения в глазах. Эстель вылетела из столовой и громко хлопнула дверью особняка.

Завтрак не шел, Джеймс ощущал в кровь хмель. Праздник минул уже как три дня, но бар все не иссякал. Джеймс уговаривал себя поесть. Поднес к носу кусочек омлета с ветчиной, желудок запротестовал и повлек позыв к тошноте. Джеймс определил для себя две вещи, которые могли бы заставить отказаться от человеческого восприятия жизни: грузное похмелье по утрам и нескончаемые ночные кошмары. Буквально в паре метров от него Нина поглощала бутерброды с такой жадностью, будто ее неделю морили голодом в вонючем подвале. Оставалось только завидовать столь зверскому аппетиту.

— Видали, что пишут? — во главе стола трепыхалась раскрытая газета, за которой вырисовывались черные кудри. — В городе нашли тело мужчины.

Джеймс тяжело вздохнул и недоуменно покачал головой, — с чего Люциус посчитал эту новость достойной внимания, убийств никогда не видал?

— Редкость для Порт-Рея? — даже Нина нисколько не удивилась.

Ее флегматичность поражала и прямо-таки увлекала Джеймса. Уж если кто и должен был появиться в «Барнадетт», то, несомненно, Нина Стелманис, унаследовавшая от тетушек стальной характер, холодный рассудок, природное обаяние… и капельку яда. Разбавь ее арсенал чем-нибудь горячительным, и Джеймс не сомневался, что Нина смогла бы спокойно принять его полный тайн мир, как родной, не показав при этом ни толики удивления.

— Бедолагу осушили, как пакетик сока, думаю, это редкость…

Джеймс вздрогнул и резко выпрямился, будто его хлестнули по спине невидимой плетью.

— Дай сюда! — он поспешно вырвал газету, изобличив циничную ухмылку Люциуса.

Поганое недомогание вмиг кончилось, стоило погрузиться в криминальную сводку. Выпотрошен, высушен и оставлен посреди городской улицы. Джеймс знал одного парня, который изредка промышлял убийствами в Порт-Рее, но это совсем непохоже на его почерк. Ричард был менее жесток, более гуманен и, в целом-то, не идиотом, чтобы разбрасываться трупами по городу. Убийца либо умственно отсталый, либо сделал все умышленно. Как если бы хотел оставить послание. Для узкого круга лиц. Джеймс исподлобья взглянул на Люциуса, отыскав в его глазах схожие мысли.

— Вампиры, что ли? — предположила Нина, скорее, в шутку.

— Вампиров не существует, — мягко ответил Люк. И был чертовски прав.

Джеймс впал в раздумье. Он ощущал себя настигнутой добычей, и это тревожило до дрожи. Его захлестнула волна адреналина, как если бы он лидировал в гонке всей жизни, и на финише кто бы то ни было начал дышать ему в спину.

Неодобрительное кряхтенье вернуло Джеймса в настоящее; в арке стоял Грей и укоризненно глядел на Нину:

— Ты еще в пижаме? Мы опаздываем.

Она выскочила из кухни, дожевывая на ходу бутерброд. Насчет Нины Джеймс имел неопределенные мысли. Она смогла завоевать его расположение, но плениться неоднозначной личностью он не торопился. Свойственная бдительность не позволяла.

— Видел новости? — Джеймс вопросительно кивнул, бросив газету на стол.

— Угу, — утвердительно промычал Грейсон, нисколько не изменившись в лице.

— Не спускай с нее глаз.

В голосе Джеймса недвусмысленно прозвучал приказ, отчего темные, как омуты, радужки Грея стали еще мрачнее:

— Я в няньки не нанимался, — холодно бросил он и вышел в холл.

Была у Грейсона и Нины общая черта — непобедимое спокойствие. И если в одном случае Джеймс мог счесть ее забавной, то в ином считал сущей дикостью! Диагнозом неизлечимо-тяжелого заболевания. Среди симптомов: смиренно чесать в затылке, пока угроза жизни лично за руку не поприветствует.

— Джеймс, это тебе. Нашла на пороге, — Эстель вынула из кармана бумажный конверт и протянула адресату. Рукав ее шерстяного пальто был сплошь усеян блестящими каплями растаявших снежинок.

Письмо. Джеймс недоверчиво покрутил его перед глазами. Последний человек, который мог написать Джеймсу Митчеллу, упокоился еще лет двадцать назад, а если это не человек, то дело совсем дрянь. Он распечатывал конверт медленно, с неохотой, подобно тому как распечатывал бы смертный приговор. Унимая в пальцах дрожь, Джеймс заглянул в бумагу и тут же узнал каллиграфический почерк: буквы были выведены на такой старомодный манер, словно прошли через столетия.

«Приветствую тебя, Джеймс.

Рад знать, что ты в здравии, и пишу тебе со счастливым сердцем. Так много слов накопилось за время разлуки, да и есть что обсудить. Но все лично.

Приглашаю тебя в клуб «Опиум», 20.00. Приходи один. Безопасность гарантирую.

P.S. Скажешь охране, что ко мне. Тебя проведут.

С нетерпением жду встречи. Твой старый друг и хозяин, Лоркан».

— Ой, ***, — на миг он оцепенел от ужаса, отвращения и досады. «Хозяин». Джеймс ощутил, как к нему, в самом деле, пристегнули поводок.

— Что там? — полюбопытствовал Люциус, откинувшись на спинку стула.

— От поклонницы, — соврал Джеймс, даже не пытаясь выглядеть убедительным. Руки разорвали письмо пополам. А затем еще вчетверо.

— И откуда у тебя столько поклонниц? — хитро улыбнулся Люк, явно что-то подозревая.

— Сам в шоке.

Город как город, ничто не изменило его. Не преломило мертвой тишины, размеренного темпа, блеклых красок. Нина смотрела, как проносятся неизменные облупленные вывески, окутанные морозной дымкой, и думала о том, что издалека Порт-Рей нравился ей куда больше. Серые виды за окнами машины быстро наскучили.

Агнес в очередной раз не позволила отправить любимый «Шевроле» на пенсию. Последнюю пару дней тетушка провела в ремонте с минимальными перерывами на еду и сон. Складывалось впечатление, что автомобиль все еще жил только на ее пылких чувствах и чуде божьем.

Грей, очевидно, пребывал в не самом веселом расположении духа, за всю дорогу он не проронил ни слова. Его внешний вид оставлял желать лучшего: волосы небрежно всклокочены, на щеках отросла трехдневная щетина, под глазами набухли темные мешки. Шрам добавлял лицу угрожающее выражение. Рядом с Греем Нина впервые почувствовала себя неуютно, он выглядел подобно грозному вулкану, который в непредсказуемости своей мог дремать либо