от нее натерпелись, но стойкость нужна, чтобы не по морде уметь получать, а держать удары с достоинством! Ты там не отвлекайся, глаз с цели не своди.

Ствол нервно вилял в руках и все никак не мог замереть на мишени.

— Долго думаешь!

Она нажала курок, предвкушая попадание, но пуля с оглушительным грохотом ушла ниже, в покрышку. На звуки выстрела сбежались и другие отцовские дружки, советчиков в одночасье прибавилось. Каждый хотел внести свою лепту в обучение. Нина слушала всех и одновременно никого. Вторая попытка, третья. На четвертый раз бутылка со звоном разлетелась на осколки, и по окрестностям прокатилось ликование.

Но недолго длилась радость. Объяснившись с нарядом полиции, отец отвесил Нине такой нагоняй, что с ее тела еще долго не сходили синяки…

Сейчас, сидя в украшенном зале под пристальными взглядами, Нина вновь ощутила себя ребенком, взявшим какой-то опасный предмет из мира взрослых. Брать который не следовало. Она оглянулась на Джеймса с тревожным вопросом в глазах.

— Не смотри на меня, это не мой подарок, — поторопился откреститься он.

Ричард тоже отрицательно покачал головой.

Все молчали: ни слова, ни говорящего взгляда. Эстель и Агнес опасливо переглянулись, Грейсон насупил брови. Джеймс, Ричард и Люциус обменялись вопрошающими взорами и, не найдя в них согласия, снова сфокусировались на револьвере в руках Нины.

Внезапный стук в дверь вырвал из потрясения, как размашистый удар по лицу. Джеймс неодобрительно обвел присутствующих:

— Мы кого-то ждем?

— Наверное, это Рита, — спохватилась Эстель. — Я пригласила ее на ужин.

— Какая прелесть, — с желчью процедил Джеймс. И Нина разделяла его досаду.

Лишившись всеобщего внимания, она выловила из складок гофрированной бумаги напечатанную на машинке карточку. «Помни о смерти». Если раньше эти слова можно было списать на бред, то теперь Нина держала в руках вполне осязаемое доказательство того, что призрачный наставник в самом деле существовал.

К праздничному столу Рита предстала во всей красе: в зеленом платье с кружевным лифом и высоким разрезом на юбке, открывающим стройные ноги. Она ясно дала понять, что прибыла сюда не в качестве прислуги, и сегодня все будет по-другому. Прическа убрана по моде, — Рита форсила высокой композицией волос с пышными локонами. От чувства враждебности Нина не могла признать, что образ гостьи был довольно целостным и даже обольстительным.

Рита села напротив Джеймса с боку стола, чтобы весь вечер глядеть на него. Она то и дело подхватывала реплики возлюбленного заливистым смехом, пока тот болтал с Ричардом.

Нина довольствовалась компанией Грейсона и Несс. Неожиданно для себя она втянулась в музыкальный спор, яро поддерживая позицию, что культуру синтезаторов ждет большое будущее.

— Ваши синтезаторы — это временное явление, вот что я вам скажу, — со знанием дела утверждала Агнес. — Не пройдет и пяти лет, о них начнут вспоминать, как о пережитке. Вечны только две вещи: классика и рок.

— Пять лет? И не стыдно такое говорить? — ударил по столу Грейсон.

— Думаю, ты удивишься чуть раньше, — негромко произнес Люциус, засмотревшись в одну точку.

Несс демонстративно бросила вилку и подняла руки сдаваясь:

— Все, идите к черту.

Нина быстро опьянела от вина и сквозь хмельное веселье видела тоскливый взгляд Джеймса, который одним ухом примкнул к их оживленной беседе, другим — вынужденно слушал Риту.

В одуряющем тумане Нина не сразу заметила, как столовая постепенно опустела. Сначала вышли те, кто носил при себе сигареты. После пропала Рита. Тетушке Эстель опротивела тишина, и на пару с Люциусом они отправились в гостиную перебирать музыкальную библиотеку. Оставшись в одиночестве, Нина налила вина и притулилась у окна. Монотонный снегопад заворожил взгляд, пока она все никак не могла понять, как так вышло, что ее нудная, непритязательная жизнь скатилась в долбанную ахинею с тайными посланиями.

Снег закрывал белой стеной праздничные искры города. Опустошенный бокал вызвал неуемное желание выйти на балкон в предвкушении бодрящей прохлады. На выходе из зала перед лицом тенью пронеслась Рита, волоча следом морозный запах. Горничная бегло накинула пальто и бросилась на улицу. Что-то серьезно расстроило ее, но Нине было, в общем-то, плевать.

Она открыла балконную дверь, в лицо ударил холодный, ночной воздух. Город отсюда казался сплошь охваченным огнями, — под зимними звездами Порт-Рей провожал старый год, ознаменовав торжество яркими гроздьями салютов.

— Неплохой вид, чтобы поразмышлять о вечном, — Джеймс стоял, облокотившись о балконную ограду, и как обычно курил.

— Извини, что помешала.

— Ничего, оставайся.

Поежившись, Нина приблизилась к нему. Мороз под рубашкой нещадно кусал кожу. Пришлось обхватить себя руками, спасаясь от пронизывающего холода, но конечности предательски так и трясло зябкой дрожью. Джеймс зажал в зубах сигарету и подобно внимательному джентльмену набросил на плечи Нины пиджак. Тело окутало сохранившееся тепло и древесный аромат.

— А как же ты?

— Мне не холодно.

Ни одна хмельная мысль не смогла предупредить следующего жеста, — Нина дотронулась до руки Джеймса, убеждаясь, что тот и в самом деле мог сойти за обогреватель.

— Я же говорил, — краем губ усмехнулся он.

У ворот зажглись фары старенького «Форда», напомнив о существовании Риты. Немного погодя машина тронулась с места и исчезла среди высоких сосен.

— Что с ней? — прекрасно догадываясь, спросила Нина. Вино не только позволяло нарушать границы дозволенного, но и хорошо развязывало язык.

— Ну… у нас состоялся разговор.

— Похоже, не слишком приятный.

— Именно, — кивнул Джеймс. — Давно пора было расставить все точки над «отвали».

Наверняка Нина смогла бы придумать еще уйму вопросов, если бы вовремя не хватилась, что страсти в соседней комнате никоим образом ее не касались.

Джеймс разглядывал дали, о чем-то серьезно призадумавшись. Выбившиеся пряди из узла на затылке колыхались на ветру и плавно касались его лица. Аккуратно стриженная борода добавляла худобы.

— Я был предвзят к тебе, извини, — внезапно он нарушил молчание.

Нина не сразу оправилась от услышанного. С ней в самом деле говорил Джеймс Митчелл? Кажется, кто-то растерял всю спесь.

— Что изменилось? — совершенно бесстрастно она сложила руки на груди.

— Некоторые предубеждения, — он стряхнул с сигареты пепел. — И немного я.

Откровение звучало невероятно, но вполне искренне. Быть может, несколько небрежно, но было в том какое-то трогательное очарование. И это заставило насторожиться.

— Что ж, я рада, — только и ответила Нина.

С первого этажа нарастала музыка, а тепло пиджака давно смахнуло ледяными крыльями ветра.

— Спустимся к остальным? — предложила она, едва справляясь с судорожным стуком зубов.

— Иди, я позже присоединюсь.

Нина вернула пиджак, и окинув напоследок Джеймса, вошла в внутрь.

— И что это было?

Джеймс спиной чувствовал, как из тени к нему прокрался Ричард. Мягкой, тихой