– Как же душно здесь, – проворчала леди Кессиди, обмахиваясь веером. – Дженни, милая, у тебя нет с собой флакона с солью? Кажется, Флоренс дурно.

Дженни нехотя достала из сумочки синюю бутылочку и протянула матери.

– Конечно, – сказала она со сдержанным ехидством. – Ничего не жалко для дорогой кузины.

Ресторан с окнами, выходящими на площадь Адмирала Тернера, был дорогим – настолько, что по своей воле Ронан бы в него не пришел. Он, конечно, не бедствовал, но отдавать за ужин деньги, которые обеспечили бы ему целую сытую неделю, считал глупым расточительством.

Здесь были высокие окна, по краям украшенные цветочными витражами, мраморные колонны и пол, живые цветы в глиняных кадках и даже искусственный пруд с пятнистыми карпами. Из магических ламп лился мягкий свет: теплый, оранжевый, обрамленный белым кружевом абажуров. Гостей оказалось очень, очень мало: такие заведения заполнялись ближе к вечеру, днем сюда заглядывали разве что перебравшие накануне сыновья почтенных семейств да такие, как Ронан Макаллан, получивший с утра записку.

Почему сеньора дель Розель назначила встречу здесь, Ронан не знал. Это казалось по меньшей мере странным: «Мраморный дворец» не слишком подходил для деловых бесед. Но он пришел, опоздав почти на четверть часа. Строгий распорядитель зала встретил его с таким выражением лица, что Ронану очень захотелось вернуться сюда в компании Эдварда Милле.

– Меня ждет сеньора дель Розель, – сообщил он спокойно.

На лице распорядителя тут же расплылась вежливая улыбка.

– Конечно, сэр, – сказал он льстиво. – Я провожу вас.

Глория ждала его в одном из полузакрытых кабинетов с окном, выходящим на площадь. Среди сияющей белизны мрамора и блеска серебра ее черное платье казалось еще более траурным. Сама же Глория была на удивление бодра и приветлива. Перед ней стояла чашечка с горячим шоколадом.

Эйдинский мальчишка в Ронане очень хотел утащить маленькую серебряную ложку, которая лежала на блюдце, шутки ради, чтобы отомстить льстивому распорядителю, но этот поступок, конечно, был недостоин взрослого мужчины.

– Принесите мистеру Макаллану крепкий кофе и медовое печенье, – приказала Глория и добавила, когда распорядитель, быстро поклонившись, исчез: – Очень рада видеть вас, Ронан. Присаживайтесь.

– Я могу сам выбрать то, что хочу, сеньора дель Розель, – сказал Ронан. Стул был удобным, как кресло, скатерть – плотной, белоснежной, с узором серебряных нитей.

Глория улыбнулась:

– Будем считать, что я угощаю вас достойнейшим, что есть здесь, в благодарность за вашу помощь. Неоценимую. Кофе здесь лучший во всем городе, поверьте. – Она поднесла свою чашку к губам. – И шоколад один из лучших. Почти как моя матушка делала.

Ронан смотрел на нее, улыбаясь, и ждал, когда сеньора дель Розель прекратит эту отвлекающую болтовню и перейдет к делу.

– Господин Артзен, врач моей принцессы, очень ее разочаровал, – сказала наконец Глория.

Ронан кивнул, стараясь придать своему лицу выражение сочувствия.

– Мне очень жаль.

– Мне тоже. – Ее губы изогнулись в искренне печальной улыбке. – Я многому у него научилась и хотела бы научиться еще большему. Но иногда мужское честолюбие мешает честному партнерству. Ее Высочество не хотела бы выносить это за пределы своих покоев, так что для всех прочих герр Артзен просто отправился в продолжительный отпуск назад, в Мировер. Тем более фройляйн Юстина Гримм тоже захотела домой, родители нашли ей хорошую партию. Вот такие новости, мистер Макаллан.

Ронан кивнул. Значит, он оказался прав, предположив, что за доносом Юстины стоял кто-то более взрослый и опытный. И принцесса Элизабета сообщила об этом тем способом, который сочла уместным.

Глория не выглядела расстроенной, скорее усталой, но Ронану почему-то казалось, что предательство этого человека, ментора и начальника, заставило ее грустить.

– Ее Высочество будет искать нового личного врача? – спросил он приглушенно.

Глория пожала плечами.

– Думает пригласить кого-то из Мировера. Но может и передумать. Моя госпожа очень ценит вашу помощь, мистер Макаллан, – она усмехнулась, – но пока не решила, как вас отблагодарить. К слову, Орден ловцов связался со мной.

– Приглашают лично прийти в наше логово?

– Именно. – Глория улыбнулась официанту, который поставил на стол поднос с серебряным кофейником, двумя тонкими фарфоровыми чашками и хрустальной вазочкой с печеньем. – Принесите мне апельсиновое суфле, будьте добры. И оставьте нас. – Она посмотрела на Ронана, когда они снова остались одни, отгороженные от остального зала деревянными панелями и лимонным деревом в кадке. – Так вот. Мне нужно быть готовой к чему-то… особенному?

– Нет. – Ронан покачал головой. – Это формальность. Разве что, сеньора дель Розель, вы что-то умело от меня скрыли. А я очень сомневаюсь в этом.

– Звучит самоуверенно, – заметила она.

– Я хороший ловец, сеньора, и разглядел бы злонамеренность в вас, если бы она была. Но вы вполне чисты. И честны. – Ронан налил себе кофе и сделал глоток. И правда превосходно. – Внутреннюю честность, если вам интересно, очень хорошо видно.

Она посмотрела на него иначе – заинтересованно и лукаво – и, совершенно против правил этикета поставив локоть на стол, подперла ладонью подбородок. Ронан мог бы подумать, что с ним флиртуют, но во взгляде сеньоры дель Розель интерес был совсем иного рода. Не кокетки, завлекающей мужчину в сеть, а исследовательницы.

– Если я попрошу вас рассказать, как работает ловческое чутье, вы откажете мне, мистер Макаллан? – спросила она прямо.

– Это не государственная тайна, сеньора, – ответил Ронан. – Хотя рассказать будет… сложно. Не все проявления магии можно выразить формулой или вписать в механическую схему.

– Но вы постарайтесь.

Ронан ненадолго задумался. Взгляд зацепился за толпу на площади: вокруг статуи Уилли Тернера собиралась люди. Женщины – это стало понятно, когда Ронан пригляделся. Некоторые держали транспаранты и свернутые полотна. Веяло от толпы злой решимостью и неприязнью. Ронан вздрогнул и заставил себя перевести внимание на собеседницу.

– Я бы сказал, что это похоже на еще одно чувство, – начал он. – Как интуиция, о существовании которой ученые спорят с мистиками. Ловцы видят чуть больше связей в мире: например, связь между созданием и создателем или между совершенным действием и чьим-то намерением его совершить.

– То есть вы сродни медиумам или ясновидящим? – уточнила Глория.

Ронан покачал головой и усмехнулся:

– Нет, сеньора. Мы скорее как гончие псы, которых выдрессировали брать нужный след или искать добычу в непролазных зарослях. Видим переплетение связей и направление намерения. Если бы вы желали причинить колдовством боль, зло или горе, я бы выследил вас и заставил отвечать перед судом по Закону «О непричинении вреда магией». – Он отпил еще кофе и все-таки взял печенье из вазочки. Голод брал свое. – Мой скромный дар развивали в этом направлении. На большее его не хватило бы.

Глория задумалась.

– Я не буду спрашивать вас, почему вы стали ловцом, – сказала она и нахмурилась. – Но с таким даром можно было бы раскрывать преступления…

– Не связанные с проявлением магии? – догадался Ронан. – Без сомнения. Иногда нас зовут на помощь, да, под видом консультации: например, нет ли на ограбленном доме отпечатка злого колдовства. Но у Ордена есть Кодекс, и он запрещает нам применять дар там, где нет покушения на порядок через магическое воздействие.

Глория заинтересованно наклонила голову набок.

– Не то чтобы это было совсем нельзя, – пояснил Ронан. – Но нас не очень много, сеньора, и поверьте – без дела ни один ловец не сидит. Использовать нас там, где без этого можно обойтись, было бы чем-то вроде расточительства. Хотя, возможно, многое сделало бы проще.

Глория отстранилась. Уголки ее губ почему-то печально опустились.

– Хотели попросить меня об услуге? – спросил Ронан.

– Нет, мистер Макаллан, – ответила она. – Лишь сожалею о том, что мир наш несправедлив и несовершенен.

Официант поставил перед ней овальную фарфоровую тарелку с ярко-оранжевым суфле, украшенным засахаренными лепестками цветов.

– Увы, сеньора дель Розель, нам остается лишь смириться с этим и делать все, что в наших силах, чтобы сохранить баланс. – Он кивнул в сторону окна. – Сегодня на площади будет неспокойно как раз поэтому.

– Борьба за права, я слышала. – Глория ковырнула десерт маленькой серебряной вилкой. – Протест против Закона о наследовании. Не всем нравится, что в Логрессе женщины пока наследуют вдовью долю.

– Или могут быть прямо указаны в завещании. И дочь получает личное имущество матери, если она единственное дитя. В Эйдине у женщин прав больше, – проворчал он. – И их никто не оспаривает.

– Эдвард говорил, что этот закон не примут, – сказала Глория как бы между делом и жестом попросила Ронана налить ей кофе тоже.

– Эдвард? – Он взял кофейник за ручку.

– Он мой друг, так же как ваш, – ответила