кузину. Чем ты занималась в этом пансионе, чем жила? – Она вздохнула. – Упущение с моей стороны, не правда ли?

Флоренс растерянно промолчала, не зная, что ответить.

А потом они пришли в лавку: слуга в форменном костюме любезно открыл перед ними витражную дверь и забрал у леди Кессиди и девушек зонтики от солнца и шляпки. Внутри было прохладно, пахло цветами и журчал фонтанчик с мраморной чашей и фигурой нимфы. Ее оплетал живой зеленый плющ, как платье, прикрывающее наготу.

Женщина, которая вышла им навстречу, могла бы посоревноваться в красоте с какой-нибудь нимфой. Она присела в книксене, придерживая пальцами юбку бледно-желтого платья, и сказала, выпрямившись и сложив руки на поясе:

– Очень рада, что вы почтили визитом этот дом, леди Кессиди. И привели сюда своих дочерей и… – Она посмотрела на Флоренс и вопросительно приподняла брови.

Улыбалась дама при этом так, словно у нее свело скулы. А еще Флоренс заметила, что ее веки блестят, будто покрыты тонким слоем слюды.

– Племянницу мужа, – сказала леди Кессиди, – мисс Флоренс Голдфинч. Нам с мисс Голдфинч понадобятся услуги мисс Голдилокс, пока мои дочери пьют чай и выбирают дорогие безделушки. Список я присылала.

– Будет исполнено, моя госпожа. – Дама поклонилась все с той же улыбкой и обернулась к Матильде и Дженни. – Пройдемте, юные леди, мне есть чем вас заинтересовать!

Флоренс посмотрела на леди Кессиди. Она совершенно потерялась здесь, в месте прекрасном, как сады небесные на фресках в монастыре, но полном роскоши, как дворцы в сказках. Леди Кессиди стояла с видом королевы, ждущей, когда свита начнет выполнять ее приказ.

– Пока мы ехали, я подумала, что нужно сделать что-нибудь с твоими волосами, дорогая, – сказала леди Кессиди ласково. – И решить еще пару вопросов. Пойдем, это за нами.

И они пошли в глубину этого странного дома вслед за слугой – по застекленной галерее, с одной стороны которой сквозь неровные толстые стеклышки смутно виднелись шумные улицы, затем наверх по широкой белой лестнице с зеленым ковром. Там, за дверьми, украшенными золотыми узорами, была маленькая круглая комната, полная яркого солнечного света.

Огромное арочное окно выходило во внутренний дворик – никакой толпы и суеты, только зеленый клочок земли, засаженный розовыми кустами, соседняя крыша и ясное бледно-голубое небо. Вдоль белоснежных стен высились комоды и полочки, заставленные болванками – искусственными головами. Их украшали парики и фантазийные уборы: обручи с цветами и лентами, крошечными шляпками или чучелками птичек; диадемы из тонкой проволоки; кружевные повязки. А еще всюду виднелись баночки и бутылки из темного стекла, от которых пахло, как в аптеке.

На стенах висели зеркала – овальные, квадратные, даже в форме полумесяцев, в тонких, почти незаметных металлических оправах. Напротив одного из зеркал, высокого, в человеческий рост, стояло удобное кресло с низкой спинкой.

Когда леди Кессиди и Флоренс переступили порог, звякнул колокольчик. Почти тут же открылась неприметная, спрятанная за зеркалом дверь в стене, и в комнату вошла еще одна дама. Молодая, в том возрасте, когда у хороших жен появляется первый ребенок и они теряют девичью гибкость, обретая теплую, уверенную степенность движений.

– Мисс Голдилокс, я привел к вам леди Кессиди Силбер и мисс Голдфинч, – сказал слуга и с поклоном оставил их.

Мисс Голдилокс поставила фарфоровую чашку на край комода и посмотрела на Флоренс долгим изучающим взглядом. А Флоренс посмотрела на нее.

Дама была невысокой и состояла из мягких овалов: покатые плечи, округлые бедра, талия совсем не тонкая, но подчеркнутая поясом так умело, что фигура все равно казалась изящной. И двигалась мисс Голдилокс изящно, и руки ее, чуть пухлые, заканчивались маленькими кистями с длинными пальцами. А еще у нее были золотые волосы – толстая длинная коса, перекинутая на грудь, с вплетенной в нее зеленой, в тон платью, лентой.

– Что-то подсказывает мне, леди Кессиди, что не вам нужны мои услуги, – произнесла мисс Голдилокс.

– Все верно, дорогая, – улыбнулась леди Кессиди и царственно прошла к низкой бархатной софе в углу. – Я принесла вам алмаз, который нуждается в огранке. Мисс Флоренс Голдфинч – племянница моего мужа.

Флоренс почувствовала себя породистой лошадкой, которую со всех сторон обходит внимательная, хваткая покупательница, знающая цену и себе, и лошадям. Мисс Голдилокс действительно обошла ее со всех сторон, разглядывая совершенно бесцеремонно, но, к счастью, не прикасаясь.

– Если вам хочется услышать мое мнение, леди Кессиди, то я бы оставила этот алмаз таким, как есть, – сказала она деловито. – Прекрасные волосы, чистая кожа, я не вижу ни искаженных потоков, ни старых шрамов. – Она нахмурилась, застыв прямо перед Флоренс и вглядевшись ей в лицо. Флоренс смущенно потупилась. – Может быть… может быть, немного закрепощенности, которую легко спутать с девичьей скромностью, но это поправимое дело. Желаете чаю, мисс Голдфинч?

Флоренс вздрогнула от неожиданности.

– Д-да… – выдохнула она.

– Ромашка? Чабрец? Гибискус и розовые лепестки? – бодро уточнила мисс Голдилокс. – Или имбирь с медом?

Она все еще стояла так близко, что можно было заметить и бутылочно-зеленый цвет ее глаз, и крошечный шрамик над правой бровью.

– А можно лимонный с мятой? – осмелилась попросить Флоренс, и мисс Голдилокс звонко рассмеялась.

– Безусловно, дорогая, все можно! – Она подтолкнула Флоренс к креслу напротив зеркала. – Сейчас прикажу все принести, а вы пока присаживайтесь и устраивайтесь поудобнее. Раз попали в мои цепкие руки, не отпущу вас отсюда такой, как прежде.

Она снова скрылась в потайной комнате, а Флоренс удивленно посмотрела на леди Кессиди. Та листала какой-то каталог.

– Что такое, дорогая? – Леди Кессиди подняла взгляд. – Не бойся, это не цирюльник, и твоим прекрасным локонам угрожает разве что цветочное масло. Ах, да, – она перелистнула страницу, – и еще выведем тебе веснушки.

– Она колдунья? – спросила Флоренс шепотом.

Леди Кессиди приподняла брови и кривовато усмехнулась.

– Сложно сказать наверняка, Флоренс, ведь что есть колдовство в нашем мире? Но мисс Голдилокс определенно умеет что-то такое, чего не умеет врач моего мужа. Разглаживать морщины, снимать усталость, заставлять волосы виться, а глаза – блестеть. Что это – наука или магия? – Она посмотрела на Флоренс и еще раз усмехнулась. – Мне не так уж важно, пока оно действует.

Флоренс подумала, что леди Кессиди и правда выглядит куда моложе и свежее, чем другие женщины в ее возрасте. Правда, эти «другие» в мире самой Флоренс были или сестрами обители, или теми, кто в эту обитель приходил, ища защиты и помощи. Пожалуй, ни волшебных кремов для лица, ни компрессов для глаз, ни услуг мисс Голдилокс никто из них себе позволить не мог.

– Но зачем здесь я? – спросила она. Во рту почему-то пересохло.

– Затем, что лучшей партии, чем Эдвард Милле, у тебя не будет, дорогая, – сказала леди Кессиди таким тоном, словно Флоренс спросила, зачем брать зонтик и надевать шляпку, когда на улице вовсю печет яркое июльское солнце. – И если я могу помочь тебе очаровать его, я сделаю все, что в моих силах. Так что расслабься, – она тряхнула каталог, расправляя странички, – и думай о том, какой красавицей ты выйдешь отсюда.

Мисс Голдилокс не сделала ничего особенного.

Она подровняла волосы Флоренс маленькими серебряными ножницами и нанесла на них ароматное масло – смесь цветов и трав, легкий, нежный запах, который Флоренс с радостью носила бы каждый день.

Маленькие изящные руки мисс Голдилокс были умелыми и ловкими, а их прикосновения сделали голову легкой и пустой, как после хорошего, долгого сна, когда тебе снится, что ты летаешь.

Она расчесала волосы Флоренс щеткой, каждую прядь по несколько раз, пока они не легли мягкими, ровными локонами, хотя сами по себе вились лишь чуточку, особенно во время дождя или в туманные, влажные дни.

– Хватит надолго, мисс Голдфинч, – пообещала мисс Голдилокс и указала Флоренс на фарфоровую миску и кувшин, которые только что принесла служанка. – Займемся вашим лицом.

Сидеть с мокрым полотенцем на лице было не очень приятно, а когда мисс Голдилокс стирала с кожи Флоренс остатки воды, пахнущей чем-то горьковатым, как травяная микстура, стало стыдно. Будто она запачкалась, и ей, как маленькой, стирают с лица размазанный пудинг.

Леди Кессиди к тому моменту, к счастью, вышла из комнаты проверить дочерей.

– Можно я сама? – попросила Флоренс.

Мисс Голдилокс отстранилась, убрала руку с салфеткой от ее подбородка и ласково сказала:

– Потерпите, мисс Голдфинч. Понимаю, неприятно чувствовать себя беспомощной, но таковы правила. Вот и всё. – Она смахнула с кончика носа Флоренс капельку воды. –