все остальное пройдет, – пропыхтело это ушастое наказание, заюлив откляченным тощим задом. И я поняла, что дед у Лешки не очень умный, раз такие глупости вкладывал в слишком изощренный мозг своего внука.Марк Боярцев

– Боярцев, нужно уметь расслабляться, – хмыкнула Кэт, положив мне на колено руку. Чертовы пробки, чертова холеная сука, чертов ушастый мальчишка, чертова добренькая лама. Собрать бы всех и запулить куда-нибудь в пустоту. – Ты слишком напряжен. Я тебя так отмассирую, прежде чем мы с тобой оскверним супружеское ложе.

– Кэт, ты можешь помолчать хоть минуту? – сморщился я, чувствуя себя изнасилованным в мозг девственником. Черт, да погано у меня было где-то в груди. Там, где у всех нормальных людей, наверное, находится то, что называется душой. От запаха пиццы с ананасом тошнило. А от предвкушения утех с Катькой так и вовсе хотелось выпилиться к хренам. На кой ляд я вообще снова наступил на эти танцевальные грабли?

– Злой поросенок, – притворно надула губки Катька. Вся фальшивая. Насквозь. И даже оскорбиться у нее не хватает внутренней породы. Лама по другому обижается. Изнутри. Вкусно. Чувствуется сразу как ее эмоции виснут в воздухе, вызывая внутреннюю дрожь. – Мы приехали, кстати.

Кэт припарковалась возле решетчатого забора, которыми грешат все унылые дворы в центре мегаполиса. Ее желтая машинка казалась здесь потерянной в загаженной кошками песочнице, игрушкой. Давно нужно было купить дом за городом. Но элитный пентхаус казался мне более удобным, что ли? Сейчас меня раздражал воняющий мочой закуток улицы, уж не знаю как жители и гости столицы проникают на закрытую территорию, чтобы использовать ее вместо туалета. Прям загадка из разряда теоремы Ферма. И сидящая рядом красивая баба вызывала только глухое раздражение, смешанное с горькой изжогой.

– Прибыли, мой господин, – игриво хихикнула помощница судьи.

– А у тебя есть мантия? – криво ухмыльнулся я.

– А ты затейник, Боярцев, – хохотнула Катька, выбираясь из своего чертова, слишком низкого седана, больше похожего на таз с болтами. Ох, простите, охрененно дорогой таз с болтами. Я давно вылез из приземистой тачки и теперь стоял, вдыхая вонь, но даже не дернулся подать руку своей даме, дабы помочь. – В багажнике в сумке. И молоток есть.

– Молоток обязательно, детка. Знаешь, что я с тобой сделаю? – успел прохрипеть я, прежде чем увидел очень знакомую задницу, обтянутую тканью восхитительно розового цвета.

– Лешка, ты где? – донеслось из чахлых кустиков, растущих вдоль фундамента величественной высотки, жалобное блеяние, перемежаемое всхлипами и пыхтением. – Моджо твоего деда не работает.

– Дань, мне страшно, – словно из глубин ада прозвучал приглушенный голос исчадья, опеку над которым совсем недавно мне определили судом.

– Боярцев, я пойду подготовлюсь к действу. Под мантией я буду без ничего? Или желаешь чтобы я собой подогрела твою пиццу? Кусочек на… – прошептала Катька, не замечающая ничего вокруг кроме себя любимой, как впрочем и всегда. Даже если кто-то будет умирать возле ее туфелек, она просто перешагнет и пойдет дальше.

– Да, иди уже, – нетерпеливо придал я ускорения этой дуре, шлепнув ее по силиконовому заду. – И да, только тронь мою пиццу. Я забью тебя молотком, – прорычал вслед ломающей каблуки фемине.

Мочь и хотеть. Никогда не думал, что эти понятия настолько полярные.

Я уставился на картину достойную пера какого-нибудь Босха не зная ржать в голос или впадать в истерику. Моя жена стояла на карачках застряв головой между решеток подвальной вентиляции, юлила тощей задницей и тихонько поскуливала, пытаясь протиснуться вперед.

– Прекрасно, отчего я не удивлен. Подожди, я достану телефон. Это нужно снять для истории, – хмыкнул я. Лама вздрогнула и с силой дернулась теперь уже назад. Взвыла, зацепившись ушами за стальные прутья, и снова рванула вперед, изогнувшись странным каким – то образом. – Сначала я сниму видос для ютуба, а потом сниму с тебя штаны и выдеру как сидорову козу.

– За что? – всхлипнуло это недоразумение, и снова попыталось просочиться сквозь металл. Тоже мне, Копперфилдиха, мать ее.

– За идиотизм. Где мальчишка? Я думал, что доверил его взрослой, адекватной бабе. Но теперь вижу, что сильно тебя переоценил, – зарычал я, пытаясь понять, как мне быть дальше. Вызволять эту блаженную, а может так оставить на денек.

– Эй, Даня, что там? – словно глас из ада, раздался из-под земли шепот, а потом тихий писк, грохот и радостный вопль Лешки. Черт, как он под землю то провалился? И что мне делать? Отчего-то вспомнился дурацкий мультик из детства про волшебника подземного и Зинзилю. – Данька, нашел! Ура!

– Там я, – прорычал я, ухватившись руками за решетки, – и я вас поубиваю к чертям.

– Мальчика вытащите сначала, – хныкнула притихшая холера. Тоже мне, смиренная лама. – Ему там страшно. Пожалуйста.

– Да, пожалуйста, – зло ощерился я, увидев тонкую холудину, валяющуюся на земле. Воздух засвистел, когда я с размаху впорол импровизированной розгой по откляченной заднице супруги.

– Что вы себе позволяете, – взвизгнула она, и вдруг проскользнула между прутьями. Раздался грохот, вскрик, опять дурацкий писк и вопль мальчишки. – Я вас теперь обоих достану и высеку. Высеку, сволочи, и верну туда откуда взял.

– Она, она, она, – в голос зарыдал чертов щенок, страшно так, с подвываниями, и мне показалось, что сейчас меня расшибет что-нибудь смертельное от ужаса, схватившего сердце в стальные тиски.

Говорят, в ситуациях стресса мозг переключается в режим автономный. Судя по тому, что я сделал, мой вообще выключился к псам сутулым, не иначе. Ни за что не догадаетесь, в каком положении я очнулся, когда немного смог начать соображать.

– Помогите, – прохрипел я, чувствуя себя Винни-Пухом. Дернулся, пытаясь освободить голову, застрявшую между прутьями решетки, и чуть не ослеп от боли в ушах, сделанных лучшим хирургом нашего прекрасного города. А ведь мог бы есть пиццу с горячего тела шикарной бабы, а не вот это вот все.

Глава 12

Даная

То, что найдено, уже не потеряется. Берегите дар, посланный вам свыше. Он поможет понять что-то важное. Или спасет от тьмы. Не только зло возвращается бумерангом. Меркурий ретрограден. Возможно распространение ложной информации, что повлечет за собой массу мелких неприятностей и недоразумений. В делах любовных полный штиль.

«Горячие яблочные драники,