— Я должен еще кое-что тебе рассказать, — сказалМос, тоже хрустя льдинками. — Но только ты никому больше об этом неговори.

— Замечательно, — пробормотал я, продолжая крушитьлед. — Это как раз то, в чем нуждается наша группа, — новые секреты.

Мос так и не рассказал Перл, что платит Алане Рей, и мне,откуда берет для этого деньги. А теперь получается, что у них с Перл существуюткакие-то тайные планы насчет меня…

— Мин дала мне свой номер телефона.

Я повернулся к нему. Он улыбался от уха до уха.

— Парень! Выходит, по-твоему, она и вправду горячаядевчонка!

Он засмеялся и ногой подтолкнул ко мне блестящий градльдинок.

— Захлер, дай-ка я объясню тебе кое-что. Минерва негорячая девчонка. Она гораздо, гораздо больше этого. Она плазменное ружьемощностью пятьдесят тысяч вольт. Она реактивный двигатель.

Я закрыл глаза и застонал. Если Мос так отзывается о девушке,это конец. Его одержимость похожа на бесконечно проигрываемое в мозгу эпическоегитарное соло, скользящий гитарный рифф, лишенный всякой логики.

— Она блестящая. Рок-звезда. Поэтому, конечно, немногостранная. — Он вздохнул. — Но да, ты прав. Вот кто ведет себя отчастистранно — Перл…

Нужно было прямо тут же объяснить ему, в чем дело, но в тотмомент меня занимала лишь эта гитарная история — и мне было глубоко плевать нато, что происходит между Мосом и Перл. Они могли, по крайней мере, сказать мне,что я ничтожество, а не думать так за моей спиной и не строить планы.

Я открыл глаза.

— Ты это серьезно о плазменном ружье? И о реактивномдвигателе?

— Да, парень. Она по-настоящему крутая.

Если Мос решил все испортить… Что же, это не моя вина.

— Когда она дала тебе свой телефон?

— В позапрошлое воскресенье.

— Десять дней назад? — Я закатил глаза. — Итебе не кажется, что нужно что-то сделать с ним?

Он сглотнул, покачиваясь на ногах.

— Должен признаться, это было сделано немного странно.Она дала мне номер, когда Перл не могла этого видеть, и сказала, чтобы япозвонил как-нибудь рано-рано утром. В строго определенное время. И дажесверила свои часы с моими.

— Ну, она странная, это для нас не новость.

— Да, нужно позвонить ей.

Он двинулся дальше, слегка подергиваясь, типа как Алана Рейперед репетициями.

Я вздохнул, чувствуя себя еще более жалким. Я только чтоподтолкнул Моса к странной цыпочке-наркоманке, в которую он втрескался, но дажеэто не заставило меня почувствовать себя лучше. Я остановился около рядамусорных баков. У двери ресторанной кухни, вспрыгнул на край одного из них иуселся, болтая ногами и ударяя пятками по металлическому боку.

— Кстати, какое отношение все это имеет к игре Перл нагитаре? — спросил Мос.

— Не помню. Знаю лишь, что меня от этого воротит. Всмысле, что хорошего в том, чтобы быть третьестепенным гитаристом в группе?Или, может, Минерва тоже играет на гитаре? А?

Он засмеялся, подпрыгнул и сел рядом со мной.

— Послушай, Захлер. Ты важен для группы. Ты даешь намэнергию.

— Что, типа щенка?

— Помнишь первый день? Если бы тебя там не было, мы сПерл не продержались бы и десяти минут.

— И что теперь? Вы уже оставили все это позади. Значит,и я вам больше не нужен. — Я с хмурым видом посмотрел на него. — Такчто там за план у Перл?

— Ну, она считает, что по-настоящему это не новый звук— иметь больше одной гитары.

— Ох!

Горло у меня перехватило, ноги перестали качаться, замеревпосреди движения. Мне конец.

— Перл собиралась сама тебе сказать, но, думаю, ядолжен сделать это сейчас. Штука в том… ммм… в общем, мы хотим, чтобы ты игралбас.

— Что?!!

— Нам нужна бас-гитара. И у нас такая группа, что,стоит ввести нового человека, все рухнет. — Он покачал головой. — Всмысле, не хотелось бы мне какому-то новичку растолковывать насчет АланыРей, — Закончил он совсем еле слышно: — Или насчет Мин, если уж на топошло.

Я ударил пяткой по металлу. Бум!

— Но, Мос, я провел последние шесть лет, играя нагитаре.

— Захлер, ты провел последние шесть лет, играя нагитаре, как будто это бас. — Пальцы у него задергались. — Ты незамечал, что все отрывки, которые я писал для тебя, на нижней части четырехструн и практически без аккордов? Ты можешь переключиться на бас за пять минут.Я бы и сам посоветовал тебе это уже давным-давно, вот только у нас не былобас-гитары.

— Но, Мос, у нас ведь и сейчас ее нет.

— Есть. У Перл под кроватью.

Я вскрикнул и обеими пятками ударил по отозвавшемуся гулкимзвоном металлу.

— Разве это не означает, что она и на ней играет?Причем, скорее всего, лучше меня, учитывая, что я и держал-то такую в рукаходин-единственный раз — в магазине музыкальных инструментов?

— Насчет этого можешь не волноваться. — Онулыбнулся и протянул ко мне ладонь с растопыренными пальцами. — Давай.

Я уставился на его руку.

— Что давай?

— Приложи свою руку к моей.

Я нахмурился, но сделал, как он сказал. Мои пальцы почти надюйм выступали над пальцами Моса. Большие, толстые, неуклюжие.

— Bay! — воскликнул он. — Фотлично! Тебенужно как-нибудь помериться с Перл. У нее совсем крошечные ручки.

— Правда?

Я вспомнил, как играл на бас-гитаре в тот раз в магазине,ударял по струнам, толстым, словно стальные черви. Между ладами были целыемили.

— Ага. Она даже не сможет обхватить левой рукой гриф.

Я посмотрел на свои большие, толстые, фотличные пальцы изасмеялся.

— Не может даже удержать бас-гитару! Наш музыкальныйгений.

MOC

Это было странно — ждать точно до часа ночи.

Я всегда ненавидел часы и расписания, но это ощущалосьпо-другому — немного похоже на чувство, которое я испытал перед тем, как обулицу передо мной разбился телевизор. Моя внутренняя магия вопила, что вот-вотдолжно что-то произойти.

Как будто я и так не знал этого.

Я сидел на кухне с выключенным светом и широко распахнутымокном, в которое вливалась прохлада позднего сентября. Квартира родителейнаходится на шестом этаже, и всю оставшуюся ночь жар будет просачиваться вверхот остальной части дома, как будто мы жили на крышке пароварки. Старыйхолодильник негромко гудел, иногда мощно порыкивая в усилиях сохранить пивохолодным, а молоко не прокисшим. Время от времени с улицы доносилось завываниесирен и потрескивание статики полицейских раций.