— Да, правда. В общем-то, это возможно, — Джоан,судя по всему, со всех сторон обмозговывала мою идею, — и все же не думаю,что так оно и было на самом деле. Не верится мне, что мисс Партридж сумела такловко замести следы: не оставить отпечатков пальцев и все такое прочее. Тут ужеодной хитрости недостаточно — нужны и знания. Вряд ли они у нее есть. Послушай…— Джоан чуть поколебалась и негромко спросила:

— Они абсолютно уверены, что за всем этим кроетсяженщина?

— Не думаешь же ты, что мужчина? — воскликнул янедоверчиво.

— Нет.., необычный мужчина.., мужчина особого сорта.Конкретно я имею в виду мистера Пая.

— Значит, ты решила остановиться на Пае?

— А тебе не кажется, что такая возможность существует?Он принадлежит к типу людей, которые могут чувствовать себя одинокими.., инесчастными.., и озлобленными. Над ним ведь чуть не все подсмеиваются. Разве неможет быть, что он втайне ненавидит всех нормальных, счастливых людей иполучает извращенное, «артистическое» удовольствие от того, что делает?

— Грейвс сказал, что автор — не лишенное странностейсущество средних лет.

— Мистер Пай и есть не лишенное странностей существосредних лет.

— Чудовищно, — медленно проговорил я.

— Согласна, ну и что? Он богат, но деньги не дают емурадости, и я чувствую, что он, очень даже может быть, душевно неуравновешен.Честное слово, он пугает меня.

— Но вспомни: он ведь тоже получил анонимку.

— Этого мы не знаем, — заметила Джоан, — мытолько думали, что это так. В конце концов, это могло быть сценкой.

— Для нас?

— Да. Он достаточно хитер, чтобы такая идея моглаприйти ему в голову.., и чтобы не переиграть.

— Тогда он должен быть первоклассным артистом.

— Конечно, Джерри, но, кто бы там ни был этот человек,он должен быть первоклассным артистом. В этом и частица его радости.

— Ради бога, Джоан, не говори так, словно.., словно тыпонимаешь это чудовище.

— Мне кажется, понимаю. Я способна вчувствоваться —даже в такого человека. Если бы я не была Джоан Бертон, не была молода идовольно привлекательна, не имела возможности развлекаться, если бы я — как этовыразить? — была выброшена из жизни и только со стороны присматривалась,как ей радуются другие, — кто знает, может, и во мне поднялась бы злая,черная волна и сделала из меня человека, стремящегося ранить, мучить, а то иуничтожать?

— Джоан! — Я схватил ее за плечи и сильновстряхнул. Она чуть вздохнула, провела рукой по волосам и улыбнулась мне.

— Напугала тебя, Джерри? И все же мне кажется — именнотак и надо делать. Надо знать, что чувствует такой человек, какие побуждениятолкают его, и тогда — только тогда можно будет догадаться, как он поступит.

— Ой-ой-ой! — сказал я. — А я-то приехал сюдаприятно провести время и развлекаться невинными провинциальными скандальчиками!Невинные провинциальные скандальчики! Мерзкие оскорбления, клевета и убийство!

Джоан, разумеется, была права. На Хай-стрит было полногруппок людей, оживленно обсуждавших последние события. Я решил выяснить, ктокак реагирует.

Оуэна Гриффита я встретил сразу же. Выглядел он больным истрашно измученным. Я даже слегка удивился этому. Конечно, убийство и для врачавещь не слишком обычная, но профессия приучает его спокойно смотреть настрадания, темные стороны человеческой натуры и смерть.

— Что-то вы неважно выглядите, — сказал я.

— Да? — Он смутился. — В последние дни былапара трудных случаев.

— Включая деятельность этой сумасшедшей анонимщицы?

— Само собою, — он отвел от меня взгляд изасмотрелся через улицу. Я увидел, как у него нервно подергивается веко.

— Есть подозрения — кто бы это мог быть?

— Нет, никаких. А хотел бы иметь их.

Внезапно он спросил, что поделывает Джоан, и неувереннодобавил, что у него есть пара фотографий, которые она хотела видеть. Япредложил взять их и передать Джоан.

— Не стоит. После обеда я как раз буду проезжать мимовас.

Во мне укрепилось неприятное подозрение, что Джоан успелавскружить голову Гриффиту. Чертова сестричка! Слишком он хороший парень, чтобыего скальп висел у нее на поясе!

Я не стал его задерживать, потому что увидел приближающуюсяЭме, а на сей раз мне хотелось поговорить с нею.

Эме начала, словно продолжая только что прерванный разговор.

— Потрясающе! — загремела она. — Я слыхала,что вы были там.., прямо с самого утра?

Слова ее явно звучали как вопрос, а когда она произносила «ссамого утра», глаза ее прямо засверкали. Мне и в голову не пришло объяснить ей,что меня вызвала по телефону Миген. Вместо этого я сказал:

— Понимаете, вчера вечером меня беспокоило то, чтоАгнес должна была прийти на чай в «Розмарин» и не пришла.

— И вы сразу почуяли беду? Удивляюсь вашейсообразительности!

— Да, я оказался почище полицейской овчарки.

— В Лимстоке это первое убийство на людской памяти.Возмущение невероятное! Надеюсь, полиция быстро сумеет справиться с делом.

— Ни малейших сомнений, — кивнул я, — кадры уих здесь великолепные.

— Совершенно не могу припомнить, как выглядела этадевушка, хотя она, наверняка, раз двадцать открывала мне дверь у Симмингтонов.Какое-то спокойное, незаметное создание. Оуэн сказал мне, что ее ударилисначала в затылок, а потом вертелом в висок. По-моему, это работа еепоклонника. Как вы полагаете?

— Вы серьезно думаете, что это он?

— Мне это кажется крайне правдоподобным. Должно быть,повздорили, а в наших местах у людей горячая кровь к тому же у многих сневажной наследственностью. — Она помолчала и заговорила вновь:

— Говорят, тело нашла Миген Хантер. Для нее это должнобыло быть страшным потрясением.

Я довольно строго заметил:

— И было.

— Приятного тут мало — это я могу себе представить. Ачто касается нервов, они у нее, на мой взгляд, и так неважные, а это могло ещедобавить.

Я внезапно решился. Мне нужно было получить уверенность.

— Скажите, мисс Гриффит, это вы уговорили вчера Мигенвернуться домой?

— Ну, «уговорила» это слишком сильно сказано.