— От ее верного дракона, у которого она сейчасживет, — ее бывшей горничной и кухарки, Флоренс Элфорд. Вот та-товысказала все, что думает! Требовала, чтобы мы живьем содрали кожу с той, ктоэто пишет, как только поймаем ее.

— Зачем же мисс Эмили утверждала, что не получаланикаких писем?

— Да как вам сказать. Особо нежными выражениями этиписьма не изобиловали, а мисс Бартон всю жизнь избегала всего грубого инепристойного.

— Что было в ее письме?

— Обычные вещи, в ее случае просто смешные. Помимовсего прочего, обвинение в том, что мисс Эмили отравила мать и большую частьсестер.

Я спросил недоверчиво:

— Надеюсь, вы не считаете, что эта опасная сумасшедшаяходит между нами, а мы так и не поймаем ее на крючок?

— Поймаем, — угрюмо ответил Нэш. — Напишет наодно письмо больше, чем следовало бы.

— Помилуй бог, не хотите же вы сказать, что она будетпродолжать свою ядовитую писанину — особенно теперь!

Нэш посмотрел на меня.

— Будет, конечно же, будет. Понимаете, теперь она ужене может перестать, это стало манией. Письма будут приходить и дальше, в этомможете не сомневаться.

Прежде чем уйти от Симмингтонов, я пошел посмотреть, как тамМиген. Она была в саду и выглядела уже нормально. Меня она встретила дажедовольно весело.

Я предложил ей снова побыть у нас несколько дней, но она,мгновенье поколебавшись, покачала головой.

— Это очень мило с вашей стороны, но я, пожалуй,останусь здесь. В конце концов, это.., ну, это ж мой дом. И я могу немногопомочь мальчикам.

— Хорошо, — сказал я, — как хотите.

— Ну, так я лучше останусь дома. А мне можно будет…можно будет…

— Что? — спросил я.

— Если случится что-нибудь плохое, можно будетпозвонить вам, чтобы вы пришли?

Меня это тронуло.

— Разумеется. Только что же может случиться плохого?

— Не знаю, — она неуверенно посмотрела наменя. — Здесь все время творится что-то неладное, вам не ка жегся?

— Ну, и хватит уже! — сказал я. — И большечтоб не смели находить никаких трупов. Совсем неподходящее для вас занятие.

Она мимолетно улыбнулась мне.

— Что нет, то нет. Совсем вышибло меня из седла. Неочень мне хотелось оставлять ее там, но в конце концов, как она и сказала, этобыл ее дом. К тому же я, предполагал, что Элси Холланд будет теперь чувствоватьответственность и за нее.

Мы с Нэшем отправились в «Розмарин». Пока я рассказывалДжоан о своих утренних переживаниях, Нэш побеседовал с мисс Партридж. Вскоре онприсоединился к нам, но лицо его выглядело не слишком довольным.

— Мало толку. Судя по тому, что она говорит, Агнессказала только, что ее что-то беспокоит, что она не знает, что делать, и хотелабы посоветоваться с мисс Партридж.

— Мисс Партридж об этом кому-нибудь упоминала? —спросила Джоан.

Нэш с досадой кивнул.

— Да, сказала миссис Эмори, вашей уборщице, что-то втом духе, что некоторые девушки просят совета у своих старших знакомых, а неподумают о том, что могли бы и сами решить свои проблемы! Ну, и о том, чтоАгнес в общем-то девушка милая и умеет себя вести, хотя пороха, конечно, невыдумает.

— Себя-то мисс Партридж ценит высоко, — пробормоталаДжоан. — А миссис Эмори, надо полагать, разнесла это по всему городку?

— Разумеется, мисс Бертон.

— Меня все время удивляет одна вещь, — отозвалсяя. — Почему автор анонимок включил в число своих адресатов мою сестру именя? Мы здесь чужие — никто не мог питать против нас зла.

— Вы не учитываете склад ума таких людей: будь то Петрили Павел — им все мешают. Можно сказать, что их ненависть обращена противвсего человечества.

— По-моему, — заметила Джоан, — именно этоимела в виду и миссис Калтроп.

Нэш вопросительно посмотрел на нее, но Джоан не сталаподробнее объяснять свои слова, и он заговорил дальше:

— Не знаю, мисс Бертон, хорошо ли вы присмотрелись кконверту, в котором пришла анонимка к вам. Если да, вы, быть может, заметили,что первоначально он был адресован мисс Бартон, а потом «а» было перебито на«е».

Если бы мы еще тогда сумели правильно объяснить этообстоятельство, у нас был бы ключ ко всей загадке. Но никто из нас не приписалему особого значения.

Нэш ушел, и мы с Джоан остались одни. Она сразу же спросила:

— Ты не думаешь, что мое письмо было и впрямьпредназначено для мисс Эмили?

— Вряд ли оно бы тогда начиналось: «Ты, крашенаястерва», — возразил я, и Джоан не могла со мной не согласиться.

Потом она предложила мне сходить вниз, в городок.

— Послушаешь, что говорят люди. Сегодня вряд линайдется человек, у которого эта история не была бы на языке.

Я пригласил было ее пойти вместе, но, к моему удивлению,Джоан отказалась. Сказала, что пойдет в сад и поищет там чего-нибудь вкусненького.Я остановился в дверях и сказал, понизив голос:

— Надеюсь, мисс Партридж не имеет ничего общего с этимиписьмами.

— Мисс Партридж?

В голосе Джоан звучало такое изумление, что мне сталостыдно. Я продолжал извиняющимся тоном:

— Так просто стукнуло в голову. Все-таки она немножкобрюзга.., и вообще со странностями.., у таких людей случается религиознаямания.

— Но при чем тут религиозная мания?.. Грейвс, по твоимже словам, утверждает совсем другое.

— Ну ладно, сексуальная мания. Насколько я понимаю, ониходят рука об руку. Мисс Партридж — женщина с подавленными инстинктами,ограниченная условностями, да еще целые годы провела тут с массой старух.

— Что тебя навело на такую мысль?

— Послушай, — проговорил я медленно, — о том,что ей сказала Агнес, мы знаем только от самой же мисс Партридж. А что, еслиАгнес спросила, почему это мисс Партридж неделю назад приносила им письмо, и таответила, что зайдет к ней после обеда и все объяснит

— А потом, чтобы затереть следы, пришла к нам и попросиларазрешения пригласить девушку?

— Да.

— Но ведь мисс Партридж вчера никуда не уходила.

— Этого ты не знаешь. Вспомни — нас ведь не было дома.