Люси обернулась к темному отверстию. В других обстоятельствах мрачная мина на этом личике могла показаться умилительной; сейчас от нее кровь стыла в жилах.

– Вы бы лучше вооружились, – посоветовала она, – потому что мы тут не одни.

Мраморная армада разлетелась пушинками одуванчика, разбросавшего семена на ветрах стратегий и целей по миллиону расходящихся векторов. Корпуса блестели лунным светом. Носы рассекали ткань пространства, как скальпель режет шелк.

И вот большая часть скрылась, прыгнула в высшие измерения к сотням тысяч необозначенных пунктов назначения. Оставшиеся обратились носами к станции Камроз, к громаде орбитальной верфи, висевшей над планетой подобно промышленному городу, который вырезали вместе с землей и зашвырнули на небеса.

Нейтральная Камроз принимала у себя множество верфей, принадлежащих Внешним, Конгломерату, Дому Возврата, а также множеству мелких фракций. Корабли Мраморной армады в желтом нефильтрованном свете местного солнца закружили над ними подобно стервятникам.

На стенах рубки изображался тактический статус всех судов в системе. Каждая фракция выслала по меньшей мере по кораблю. Одни располагались так, чтобы наблюдать за белой флотилией, другие – чтобы держать от нее оборону. Но сейчас всем им пришлось реагировать на внезапное перемещение армады, проведшей в полной неподвижности шесть месяцев.

У меня на глазах боевое соединение Конгломерата занимало позицию между передовыми кинжалами и одной из орбитальных верфей. Группа состояла из «ятаганов» в сопровождении пары тяжелых крейсеров «хищник» и полудюжины фрегатов класса «гиена» – таких же, какой освободил меня из тюрьмы.

В медвежьем горле, укутанном мехом, басовито заворчало:

«Мы принимаем сигнал с „ятагана“».

– Включите мне звук.

Медведь повел когтем, и в рубке эхом отдался знакомый голос:

– Адмирал флота Конгломерата Макдауэлл с корабля «Харбингер» – чужим судам. Вы сблизились с военным учреждением. Прошу немедленно изменить курс и вернуться на прежние позиции.

Мы с Макдауэллом вместе учились в Академии. Хороший человек и надежный офицер, упрямством и твердолобостью он походил на козла.

– Советую исполнить его указания, – произнесла я.

В ответ существо рядом со мной разразилось руладой фыркающих звуков, от которых едва не закачалась платформа у нас под ногами.

«Мы не признаем его власти».

Я протянула руку к тактической схеме:

– Но он думает, что вы угрожаете этой территории.

С удивлением я заметила, что Макдауэлл оборонял предприятие, помеченное как собственность внешников.

«Мы не угрожаем. Мы действуем».

От этих слов я рассмеялась:

– Если вы не отведете корабли, он будет стрелять.

«Это взвешенное предположение?»

– Да, я с этим человеком знакома. Он очень серьезно относится к своим обязанностям. Будьте уверены: если сочтет, что вы выступаете против тех, кого он защищает, он вас расстреляет.

«Он инициирует военные действия?»

– Недрогнувшей рукой.

«В таком случае наши действия оправданны».

Медведь приподнялся на задних лапах и взревел так, что у меня внутри все сжалось. В ответ ему два корабля, надвигавшихся на позиции Макдауэлла, увеличили скорость. Я открыла рот, чтобы возразить, но не успела издать ни звука, как вырвавшиеся из днищ белых кораблей лучи пронзили «Харбингер» и следом – сопровождавшие его крейсера. Голоса по рации сменились тревожными криками. Я слышала, как Макдауэлл приказывает ответить огнем, но его корабль уже рассыпался на части. От судов Конгломерата отваливались куски. Фрегат вспыхнул и скрылся в облаке тусклого пламени.

Я зажала рот рукой:

– Вы что творите?!

«Мы добиваемся сохранения жизни».

– Убивая людей?!

«Мы уничтожаем средства ведения войны. Жизнь будет в безопасности, лишь когда война станет невозможной».

Проснулась я в трюме, где спала, свернувшись под уютными складками навеса спасательного плотика. Я ощущала вибрацию корабельных двигателей, слышала успокоительное поскрипывание и урчание систем.

До прибытия на место оставалось чуть больше часа.

В обычном рейсе по заданию Дома Возврата капитан и команда сменяются на четырехчасовых вахтах с промежутком четыре часа на отдых, и еще раз в сутки отводится восемь часов на сон. На практике мы на «Злой Собаке» позволяли себе вольности. Всем нам нечего было делать в высших измерениях, и потому вахты сливались с периодами отдыха, а спали мы каждый по своим внутренним часам.

Разумеется, в результате наши суточные ритмы рассинхронизировались. Кто-то отправлялся в постель, когда другой только подумывал обедать. Мне так было удобно. В смысле, я не часто пересекалась с остальными, а пока они спали, могла с удовольствием побродить по тихому, почти пустому кораблю.

Проблемы с таким распорядком возникали только на выходе из гипера, когда всем следовало бодрствовать одновременно. Но поскольку, в зависимости от продолжительности пути, выход попадал на любой отрезок дня и ночи и все равно мы оказывались не в такте с местным планетарным временем, нас это не волновало. Корабль-то в любом случае будет отдохнувшим и бодрым, а для остальных джетлаг стал образом жизни. А чтобы взбодрить заспанные мозги, мы полагались на кофе, крепкий чай и прочие общепринятые стимуляторы.

Я, зевая, обулась в сапоги, потом выбралась из плотика и стала потягиваться. Судя по часам станции Камроз, приближался вечер. Но я уже много месяцев не жила по тому распорядку, так что, с моей точки зрения, пора было завтракать.

Проспав ночь в одежде, я чувствовала себя грязной и мечтала о душе. Подумала, не зайти ли в каюту сполоснуться, но решила, что завтрак важнее. Почесала макушку обкусанными ногтями и, надев бейсболку, потащилась в камбуз. Там на большом стенном экране уже нарисовалась аватара «Злой Собаки».

– Привет, – поздоровалась она.

Я сонно уставилась на нее. Сегодня она нарядилась в черное вечернее платье, такие же черные перчатки до локтей, повесила себе на шею нить жемчуга и уложила волосы в элегантную прическу.

– По какому случаю?

Она опустила резко подведенные глаза на свой наряд:

– А, ты об этом?

– Да. – Я налила себе кофе. – Что это ты вырядилась куколкой?

– У меня день рождения, – улыбнулась «Злая Собака».

– Серьезно? Не знала, что у кораблей бывают дни рождения.

– Есть даты приемки. Это, в сущности, то же самое.

Я грела руки о чашку.