Сев на свое место, я подключила носовые экраны, вызвав вид на туманные вихри вокруг. Забытая бейсболка так и висела на панели. Я нахлобучила ее на голову.

Кепочка была старой, линялой, вытертой по швам. Когда-то ее носил Седж. В бытность техником гидропонной установки он надевал ее чуть ли не каждый день, а мне подарил, когда мы расставались на набережной бухты Наксоса, где ждали парома на материк. Мы три месяца упивались друг другом на этом острове, но разгорелась война, и назначения во флот разделили нас. Я сама попросила у него бейсболку. Хотелось иметь памятку, талисман – что-нибудь, пахнущее любимым, чтобы в темные дни ощущать его присутствие.

Я и думать не думала, что он за ней не вернется, что, получив ложные сведения о моей гибели, отправится в безвозвратное путешествие к галактике Андромеды, замороженный в трюме корабля скакунов – расы, похожей на нашу саранчу.

А если бы он не пропал? Не знаю, как бы я тогда жила, хотя мне трудно вообразить себя семейной и с детьми. Вряд ли бы я остепенилась в общепринятом смысле. Но может быть, возвратись он ко мне после войны, отрастила бы хоть какие-то корни.

Когда он отдавал мне эту кепку, она, хоть и поношенная, смотрелась вполне щегольски. За четыре года с тех пор козырек совсем вытерся из-за моей привычки его теребить, швы распустились, а пряжка на затылке не держалась. Но все равно это же вещь Седжа, и без нее я сама не своя.

– Чем ты занята? – обратилась я к кораблю.

«Злая Собака» нарисовалась на боковом экране с неизменными гладко зачесанными черными волосами и прекрасными андрогинными чертами.

– Все работает согласно графику, – доложила она.

Туман снаружи клубился, как дождевые облака за окном самолета. Иногда он совсем затягивал экран, а иногда раздавался, открывая провалы полной пустоты. Во враждебном, неестественном свете высших измерений все это представлялось бестелесным кошмарным ландшафтом с зубчатыми пиками и паутинными скалами.

– Хорошо.

Я поудобнее устроилась в кресле, водрузив ноги на край панели. Низкие потолки и тусклое освещение рубки придавали ей сходство с неглубокой пещерой, укрытием, из которого можно в безопасности наблюдать за внешним миром. После нескольких минут созерцания вечно меняющегося вида за бортом глаза у меня закрылись сами собой.

И тут же открылись вновь.

Движение!

Промельк на краю зрения был таким мимолетным, что мозг не сразу истолковал увиденное. Я села прямо и включила круговой обзор. Экраны были пусты – один туман. В рубке никого. И все же меня вдруг охватило тревожное чувство, что я здесь не одна.

Медленно, жалея, что нет под рукой оружия или тяжелого гаечного ключа, я снова откинулась на спинку кресла и сползла пониже, чтобы опасливо заглянуть под край панели. А когда увидела, что устроилось на палубе между моими подошвами, страх сменился досадливой злостью.

– Кой черт тебя сюда принес?

Глазки крошечного драффа поморгали на меня с трех лиц-цветочков.

– Датчик сломался, – пропищал он. – Много чинить.

Он снял крышку рабочей панели, открыв под ней путаницу проводов. Одно из его лиц держало набор бокорезов.

Я выпрямилась и обожгла взглядом «Злую Собаку»:

– Ты в курсе?

Она успокоительно улыбнулась:

– Конечно.

– И тебя это не волнует?

Я с сомнением прищурилась на маленькое существо у себя под ногами.

– Его зовут Мак, – сказала «Злая Собака».

– Мак?

– Он многое умеет. У драффов врожденное понимание электрических и механических систем. Маку всего два дня, но я доверю ему замену любой цепи.

– И весь их выводок шляется по кораблю?

– Они помогают родителю с рутинной профилактикой. Со всем, что было упущено при переоборудовании.

Я нахмурилась, показывая, что она меня не убедила. С пола мне в лицо искательно уставились маленькие черные глазки.

– Много работы, – жалобно пискнул Мак. – Много чинить.

В юности, совсем новичком на флоте, в самой первой своей операции под командой первого капитана я имела дело с одним из вспомогательных судов. Все корабли на линии флота располагали собственными производственными мощностями, но те не справлялись с потребностями, возникающими в боевой обстановке. Вспомогательные закрывали недостачу. Эти большие, похожие на китов суда – тральщики и фабрики в одном лице – тянулись за основным флотом, перерабатывая руды и материалы для производства горючего, изготовления запасных частей и необходимых боеприпасов.

Называлось то вспомогательное судно Дагда и величиной походило не столько на корабль, сколько на верфь. Угрожающее уродство в сравнении с моей опасной стройностью. Дагда обречен был всегда следовать за другими и служить им. Впрочем, от наших переговоров у меня осталось впечатление, что он вполне доволен своим жребием.

Общительность – редкая черта для кораблей. Мы созданы в расчете на долгое одиночество в бесконечных пространствах космоса. Однако корабли военного флота наделены сильным стайным инстинктом. Может быть, мы мало разговариваем, но в составе флота чувствуем себя спокойнее и сильнее – и, вполне естественно, не отказываемся от общения.

Я завязала разговор с Дагдой, принимая с него груз торпед после мелкой стычки. Молчать казалось невежливым.

– Первый рейс? – спросил он.

– Да.

Я была тогда молодой, восторженной и несколько самодовольной. Его аватара изображала пожилого кузнеца с узловатыми пальцами, сутулыми плечами, с молотом в руке и в грязном переднике.

– А ты давно на флоте? – спросила я.

– Десять лет. Еще до начала боевых действий.

– Ты, наверное, много повидал?

– Более чем достаточно.

– Звучит довольно безрадостно.

– Я и не радуюсь, – ответил он. – Я встречал много таких, как ты. Латаешь их и отсылаешь снова в бой. И видишь, как одного за другим выводят из строя: калечат и убивают. – Он ладонью погладил лысеющую макушку. – И с тобой так будет.

– Вот уж спасибо!

Загрузив торпеды, я приготовилась отстыковаться и присоединиться к своей стае. Мне не терпелось избавиться от этого угрюмого ветерана. Но прежде чем распрощаться, Дагда устремил на меня взгляд подернутых красными прожилками глаз и помахал молотом.

– Прошу тебя запомнить вот что, – сказал он. – Иногда лучше быть полезным, чем героем; лучше купаться в благодарности, чем в славе; и лучше служить, чем требовать обслуживания.

Отошли стыковочные захваты, и я удалилась, не потрудившись ответить. Тогда я оценила его слова не дороже использованного охладителя, но они вспомнились мне несколькими годами позже, после Пелапатарна, и, пожалуй, сыграли решающую роль в моем переходе в Дом Возврата.