На берегу ее поджидала тень.

– Ты соображаешь, что этот недоносок к тебе подкатывает? – Презрение Подлеца скользнуло по воде.

Что-то в его голосе подсказывало, что ей лучше оставаться в ручье. Фу не ответила. Когда Подлец пребывал в таком настроении, ей не оставалось ничего, как только искать выхода из положения.

– Ты воображаешь, что он тебя заберет и отполирует так, что дворянство позабудет, откуда ты взялась? – продолжал он. – Не обманывай себя. Клятва – чепуха. Ты хороша для таких, как он, только на коленях.

Бурливший до сих пор гнев яростно вскипел.

– Да что ты говоришь! А для тебя так нет? Наши дурачества много лун назад не дают тебе права указывать, с кем мне разговаривать.

– А я и не знал, что ты всего лишь тренировалась перед тем, как повстречать своего лордика, – огрызнулся Подлец. – Думаешь, он хочет от тебя чего-то большего, чем легкого…

Послышались приближающиеся шаги. Большая часть Фу взмолилась о том, чтобы это была Ворона. Предательская часть хотела увидеть кого-то другого.

В лунном свете возникла Негодница, несущая охапку пустых бурдюков для воды.

– В ручей свалилась, девочка?

По спине Фу прошла волна облегчения. Она выжала подол.

– Типа того.

– Помоги мне их наполнить. – Негодница бросила ей бурдюк.

Подлец перевел взгляд с одной на другую и направился к лагерю.

Пока его шаги не стихли, Негодница хранила молчание.

– Будет еще зажимать тебя в угол, зови меня, понятно?

– Сама с ним справлюсь, – пробормотала Фу, удивившись тому, что защипало глаза. Злость остыла до унизительной досады. – Я просто… я только и сделала, что сыграла в эту чертову игру.

Негодница уронила бурдюки на берег и побрела по воде к Фу, тряся седеющей головой.

– Да, ты только в игру сыграла. С красавчиком. А коли так, то ничего в этом такого нет.

Негодница не отличалась сентиментальностью и тем не менее сжала плечо Фу.

– Я бы не стала мешать тебе разбираться с Подлецом. Мы все знаем, что ты могла бы дважды его наказать, не открывая глаз. Но когда он последовал за тобой? Единственное, почему этот красавчик не примчал следом – потому что я его опередила. И мы обе знаем, куда бы все это привело.

Фу знала. И сожалела. Вся эта кутерьма из-за какой-то глупой игры.

– Мы в двух днях от Чепарока. Потом делай с этой ерундой все, что пожелаешь, а мы будем вкушать от клятвы Завета и больше не переживать по поводу наездов Олеандров. Это очень круто, Фу.

– Ага, – тихо ответила Фу. Два дня, и все закончится.

– Тебе придумают какое-нибудь необычное имя, – поддразнивала Негодница. – Столетиями будут складывать легенды. Фу Клятвенная. Фу-Искусница. Фу – Ворона, не боявшаяся короны.

– Мне бы хватило Фу, которая больше не видела Олеандров. – Она потерла глаза.

В голосе Негодницы была не столько шутливость, сколько искренность, когда она сказала:

– И нам бы тоже.

* * *

Прошла ночь, потом еще две, и Фу не смотрела ни в сторону Подлеца, ни на лордиков, разве что по необходимости. Вместо этого она свертывалась калачиком в повозке и практиковалась в зубных чарах. Дорога тем временем из песчаной стала каменисто-глинистой, а колючие сосны сменились молодой порослью крепеньких пальм. Каждое новое поле, которое они миновали, казалось гуще предыдущего, далекая тонкая ленточка зелени превратилась в широкую Крылиную реку, давшую название всей области. Ленточка указывала точно на зубчатую линию на фоне блестящего, как монета, моря: Чепарок.

Эта река теперь отмечала их путь, украдкой подмигивая, пока Фу пыталась добиться гармонии между очередной парой зубов. По мере приближения Чепарока Па все реже оглядывался через плечо, однако предательский скрип скамьи всякий раз его выдавал. В любом случае сизариный зуб позволял чумным маякам загораться только после того, как они их уже миновали.

К тому времени, когда до западных ворот города оставалось меньше половины лиги, рубаха Фу жутким образом липла к ее коже, отчасти из-за удушливого воздуха, отчасти из-за убийственного солнца над головой. Даже возвышавшиеся над ними стены Чепарока забыли все приличия и отбрасывали полуденную тень слишком короткую, чтобы дать передышку.

Па свистнул, приказывая остановиться, и направил быков в сторону от дороги, после чего развернулся на сиденье, обратившись лицом к ней и принцу. Вскоре в повозку забрался Тавин, отчего выглядывавшая из-под мешка с рисом Блевотка раздраженно мяукнула. Остальные Вороны собрались вокруг.

– Давайте чуток постоим. – Па обвел всех взглядом и подождал, пока мимо пройдет стая Сов-грамотеев. – Короче, беда вот в чем: у ворот они держат Стервятников-чародеев.

– Зачем? – нахмурился принц Жасимир.

– Других чародеев отлавливают, главным образом, непереписанных, из деревень. Вообще-то это было бы не так страшно, если бы…

– Они узнают во мне Сокола-чародея, – закончил за него Тавин. – Который должен быть к тому же мертв. И как же мы пройдем?

– В повозке тебя не спрятать. Наверняка нас будут шмонать. – Па продолжал, не обращая внимания на принца Жасимира, наклонившего голову. – Наш единственный зуб воробьиного чародея мы спалили на Олеандров. Мы можем провести вас при помощи двух обычных воробьиных зубов… однако Стервятники заметят любое мое заклинание, когда проверят мой знак. Так что слово за Фу.

У нее сердце ушло в пятки.

– Что?

Когда, а не если.

– Время пришло. – Па протянул ей пригоршню воробьиных зубов. – Как тебе такое упражнение?

– Ступайте след в след.

– Чего-чего? – прошептал принц слева от Фу.

– Не оставляйте лишних следов. Наступайте в следы Подлеца. Или Обожателя.

– Правильная мысль. – Голос Тавина позади прозвучал слишком близко.

Волосы на затылке Фу встали торчком. Она проигнорировала их, сосредоточившись на зубе Воробья в каждом кулаке. Один уже горел, напевая в унисон с ее костями. Другой по-прежнему ждал призыва.

Фу выбрала путь за повозкой по следам Негодницы. Они приближались к тому месту, где единственная дорога по плоскогорью распадалась на пять. И каждая вела к воротам в прочных стенах Чепарока, точно таких же, как с восточной стороны Крылиной реки. За стенами виднелись сине-зеленые черепицы крыш, венчающих башни, на которых реял флаг Плавучей крепости. Дворец лорда-губернатора заслужил свое название тем, что располагался непосредственно над Крылиной и резервуаром, который она наполняла.