– Двигаемся, – прошептала Фу и поползла к воротам.

Серые глаза Инге распахнулись. Она отпустила Па и сплюнула в сторону. Ее плевок угодил на руку Фу, не прикрытую рукавом.

Фу передернуло от отвращения, и воробьиные зубы на ужасающий миг разладились. Она затащила их обратно в гармонию, разразилась потоком немой брани и замерла на месте.

Инге выпрямилась, ее взгляд, как луч маяка, проследовал в направлении Фу.

– Треггор?

Второй Стервятник прищурился.

– Чего там?

«Гармония, – молилась Фу в вонючем навозе, выжимая из воробьиных зубов-близняшек все, чего они стоили. – Гармония».

Инге подозрительно осмотрелась, потом выпрямилась.

– Ничего.

Когда она повернулась к Па, Фу шепнула:

– Двигай.

Она подумала, что, когда принц намеревался прийти Воронам на помощь, едва ли он предполагал проползать через самые низкие ворота Чепарока на четвереньках.

– Колдовские знаки хорошие, – квакала у них за спиной Инге, поправляя полу своей желтой мантии. – Запомните, вы двое. Вы люди меченые. Теперь всякие чары, которыми вы воспользуетесь, будут вести к вам. Ярлык мы снимем, когда вы покинете город.

– Так что не безобразничайте, – добавила Соколиха. – И не задерживайтесь надолго.

Она махнула пикой в сторону ворот как раз в тот момент, когда Фу и мальчишки присели за углом.

Па поднял клинок, залез на повозку и молча потянул поводья. Быки, покачиваясь, побрели вперед. Фу и лордики присоединились к Воронам, как только те миновали ворота, не решаясь оглянуться. Не решилась Фу и ослабить хватку воробьиных зубов.

Повозка заскрипела по нижнему кольцу Чепарока. Город возвышался над ними круговыми ярусами, каждый из которых был меньше и выше предыдущего. Постройки, выстроившиеся вдоль здешней грязной улочки, были не более чем плетеные пальмовые загородки, обмазанные глиной. По большей части они теснились вблизи мутного канала, огибавшего дорогу и постепенно терявшегося из виду.

Па проследовал вдоль канала, затем повернул за угол, потом повернул еще раз, пока они не оказались на узкой аллее вдали от оживленной улицы.

– Вы свободны, Фу. Молодчина.

Фу отпустила зубы. Негодница забрала у них перепачканные навозом плащи и подавила смешок, однако у лордиков были уже другие заботы.

– Они только что забрали почти все ваши деньги, – сердито сказал Тавин. – Я не могу… мы… я доложу о них сразу же, как мы доберемся до крепости…

Па отмахнулся и сунул руку под робу.

– Не переживай, парень. Да, они прикарманили большую часть монет, что были у меня… – Он вытянул из-за спины длинный и узкий кожаный мешочек. – …В том кошеле. Скажи им, что у тебя десять нака, и восемь они отберут.

– Они не должны брать ничего, – сказал Жасимир. – Я не забуду.

Остальные Вороны переглянулись. Па только и сказал:

– Давай сперва доставим тебя к твоему родичу.

Тавин кивнул на городские ярусы вверху.

– Там, на Втором рынке, один марканец ждет от меня весточки. Как только мы его найдем, он пошлет сигнал в Плавучую крепость, и тогда губернатор Кувимир зажжет чумной маяк.

– Второй рынок? Удачи. – Обожатель указал на штукатурку стены над телегой, помеченную завитками копоти и гари.

Легко спутать с работой ленивого вандала, однако два черных отпечатка скрещенных больших пальцев соединялись в знак, который Фу узнала бы где угодно. Лордики выглядели озадаченными. Фу похлопала по отпечаткам.

– Это один из знаков Ворон. А это, – она махнула рукой вдоль стены, – карта. Вот. – Она указала на квадратик, увенчанный кривой линией на восточной окраине города. – Это вороний склеп. А это… – она провела пальцем по серии выступов, – рынки. Второй рынок… – Фу посчитала заплатки рынков на каждом кольце и скривила рот, – …плохой. Плохой для Ворон.

– У нас есть поговорка «Никто не продает Воронам». – Обожатель касался пальцами символов возле знака рынка. – Так, посмотрим… и «враждебный охранник», и «подкупи охранника», значит, будь готов ко всяким разным вариантам… И «без масок».

– Охрану беру на себя, – сказал Тавин. – Но почему без масок?

Фу вздохнула.

– Внимание привлекает. Просто вместо нее не снимай капюшона.

– Фу… – начал Па.

– Да, Па. – Фу отвязала маску, сняла ее с шеи и бросила в телегу. Должна была понимать, что работа далеко не закончена. – Потом я приведу мальчишек обратно в склеп.

– Я с вами, – неожиданно сказал Подлец. Па вздрогнул и внимательно посмотрел на него. – Хотя бы до Четвертого рынка. Куплю трупожар и мыльных ракушек.

Па переглянулся с Фу. Она незаметно пожала плечами. Она уже расплачивалась с принцем и его нервным ручным Соколенком. Если Подлецу тоже хочется ссор, во всяком случае, один из них окажется полезен.

Связка нака звякнула, когда Па стянул монеты и передал ей.

– Вот. Будьте осторожны. Встречу вас четверых в склепе.

* * *

– Знак указывает на то, что водяные подъемники вон там.

Фу хмурилась, уже изнемогая от жары под черной верхней робой. Но поскольку Жасимир берег свой хохолок, ему следовало кутаться, а потому и Тавину приходилось кутаться, и ей приходилось кутаться, чтобы не привлекать внимания. Она завидовала воздушным шалям и бритым головам окружавших их горожанок. Они были одеты по погоде, удушливо-жаркой.

– Я не знаю, на что указывает этот знак, братец, – ответила она. – И мне безразлично. Вон та отметина? Она означает, что Воронам проход закрыт. Нам нужно идти по ступеням. А ступени вон там.

Тавин поразился:

– Ты не умеешь читать?

Он удивился, а в ней что-то сжалось.

– Я… я знаю вороньи знаки, – пробормотала она. – Читает нам Обожатель.

– А вороньи знаки говорят о том, что нас не впустят в водяные подъемники, – вмешался Подлец.

Вероятно, два дня молчания Фу научили его не терять голову, поскольку в голосе его не прозвучало ни малейшего возмущения, только покорность.

– Вообще-то эти знаки выглядят старыми. Давайте проверим.

Принц направился по грязной дороге.

Фу стиснула зубы и последовала за ним. Честно говоря, винить его было не в чем. При мысли о том, что придется тащиться вверх по известняковым ступеням до самого Второго рынка, ее тошнило. Водяные подъемники использовали мощь воды в резервуаре и перемещали грузы и людей между ярусами Чепарока с гораздо меньшими усилиями.

Смотритель подъемника оторвал взгляд от заваленной хлопком телеги ровно настолько, чтобы бросить:

– Нет.