Один Лебедь покосился на Фу и поморщился. Она поморщилась в ответ, слишком отчетливо вспомнив королеву Русану.

– Ну, – сказала она, вытирая лоб, – вряд ли твоему марканцу будет трудно нас заметить.

– Он говорил, что его пост у аптеки.

Даже Тавин не спешил отважиться на прогулку по рынку.

Фу осмотрела улицу и увидела флаг со ступкой и пестиком.

– Вон она.

– Похоже на то.

Он снова пошел первым, легко скользя в извилистом потоке. Жасимир последовал за ним, оставив Фу прикрывать тылы.

Они двигались ручейком в толпе. Подбитые гвоздями подошвы скрипели на камнях так, что руки Фу покрывались гусиной кожей. Ее злила походка мальчишек. Проведя почти неделю среди Ворон, они по-прежнему шествовали так, будто Павлины должны уступать им дорогу.

«Такими уж их воспитали», – подумала она. Но скоро это перестанет быть ее заботой.

Запястье сковала чья-то рука.

– Это еще что такое?

Фу так резко развернули, что капюшон сбился назад. Соколиный страж держал ее железной хваткой, его рот кривился.

– Что Ворона делает на Втором рынке? Разве тебе никто не сказал, что ты тут не наворуешь костей? – Он выкрутил ей руку так, что пришлось взметнуться на цыпочки. – Или ты ищешь что-то другое, Воронка?

Мысли Фу в панике путались. Страж умыкнул ее намеренно… мальчишки даже не заметят ее пропажу… она ходила по городу со знаком колдуньи и без ярлыка…

Должно быть, Сокол прочел смятение на ее лице, поскольку не по-доброму улыбнулся и сделал шаг назад, уводя ее с дороги.

– Все верно, у тебя теперь проблемы. Так что давай обсудим, как тебе из них выпутаться.

– Ты что это о себе возомнил?!

Кулак просвистел над ее плечом, пальцы сомкнулись на запястье Сокола и как следует крутанули. Страж заскулил, разжал пальцы и потянулся к мечу на боку.

За последние несколько дней Фу как-то позабыла о том, насколько проворно умеет двигаться Тавин. Не успела она моргнуть, как рыночный охранник был притиснут к стене, а локоть Тавина уже давил ему на дыхательное горло.

– Полегче, братец, – проговорил Тавин, не столько предупреждая, сколько угрожая. – Хорошенько подумай, прежде чем сделать следующее движение, потому что, если тебе повезет, я соглашусь на то, чтобы тетя Лока только спустила с тебя шкуру.

– Тавин? – просипел страж, не веря своим глазам. Его взгляд перескочил на Жасимира. – Это пр…

Тавин зажал ему рот ладонью.

– Ты что, особенный дурак? – поинтересовался он шепотом. – Что было непонятно во фразе «Подумай хорошенько, прежде чем сделать следующее движение»? – Страж смотрел на него сердито. Тавин не поддался. – Я тебя сейчас отпущу, а ты нам обоим окажешь услугу и заткнешься, чтобы выслушать очень, очень внимательно то, что я хочу, чтобы ты сделал.

Стражник кивнул, и Тавин отступил. Фу оглянулась, проверяя, нет ли зевак, однако никто из соседних продавцов даже не смотрел в их сторону.

– Я думал, ты придешь один, – промямлил страж. – Не с… ним. И не с этой твоей медовой тряпочкой. С каких это пор ты стал сосать вороний сахар…

Страж снова был пригвожден к стене, на сей раз физиономией.

Голос Тавина прозвучал с бритвенным спокойствием, предупреждавшим о тонком льде.

– Полагаю, приказ «заткнуться и слушать» тоже нелегко выполнить, но уж ты постарайся для своей страны, хорошо? Я хочу, чтобы ты передал сержанту Бернаи, что видел на рынке Ворон – слово в слово – в конце своей смены. А потом я хочу, чтобы ты забыл о нашем разговоре. А если у тебя не получится, по крайней мере держи свой жалкий говорильник на замке. Итак, что ты сделаешь для своей страны, братец?

– Скажу сержанту, что видел вас…

Тавин кашлянул.

– …что видел Ворон на рынке… И скажу только сержанту.

– Вот теперь узнаю патриота! – Тавин снова отпустил его. – А еще скажи своему сержанту, что стража у пятых ворот не пропускает путников без взятки.

– И? – Его кузен пожал плечами. – Третьи и четвертые ворота тоже не пропускают.

– А это незаконно! – Голос Жасимира взорвался над плечом Фу. – По закону жители могут входить и выходить, когда им захочется. С меня никогда не брали ничего у первых ворот. И никто не должен платить.

Кузен Тавина вытаращился на принца, потом с побелевшим лицом отдал салют.

– Как желаете, ваше… сир. Я передам моему сержанту насчет ворот.

Фу обменялась взглядами с Тавином. Они оба прекрасно знали, что это значит: он передаст сержанту, а сержант ничегошеньки не сделает.

– Сперва скажи ему, что видел Ворон, – напомнил Тавин, сделавшись слишком похожим на Па. – А потом закрой рот. И перестань позорить марканов. – Он накинул капюшон. – Пошли отсюда.

Все молчали, пока спускались обратно к Третьему рынку. У подножия лестницы Тавин поймал руку Фу и потянул ее в нишу.

– Это ведь было не в первый раз, верно? – спросил он с напряженным от гнева лицом.

Принц наклонил голову, однако Фу поняла намек Тавина достаточно хорошо.

Она встретила его взгляд, потом посмотрела на то место, где его рука по-прежнему сжимала ее предплечье точно так же, как рука стража перед этим.

Он отпустил ее, будто обжегся, и тихо выругался.

– О… – Лицо Жасимира вытянулось.

– Я держусь от Соколов подальше, если получается, – ответила она им. – Но для Ворон нет, это не первый раз. Что можно сделать, если Сокол забирает то, что хочет? Рассказать об этом другому Соколу?

– Да. – Тавин провел руками по волосам. – И это то, что ты… что вы должны быть в состоянии делать.

– А чем, по-твоему, это кончится для людей, которые не Соколы и не дворянство? – поинтересовалась она.

Он отвернулся, разглядывая лестницу ко Второму рынку. Почему-то это ее разозлило.

Фу ухватила Тавина за плащ и дернула. Он заморгал.

– Полагаю, – сказала она холодно, – мы все знаем, чем это кончится.

Она выпустила его плащ и направилась через Третий рынок.

Дорога обратно к пятому ярусу была долгой, молчаливой и душной. Когда же оставалось пройти последние испачканные ступени, Фу заметила, как близко держится к ней Сокол, оберегая каждый ее шаг.

Она не знала, что по этому поводу чувствовать.

Почти получилось. Через несколько часов все будет кончено. Принц будет спасен, клятва Па сдержана, а ей никогда больше не придется бояться ночных рейдов.

Несколько часов, и ни одна дорога больше не закончится так, как для ее матери.

Они уже двигались по грязной улице пятого яруса, когда по бурлящей толпе прошел ропот и послышались крики. Какой-то попрошайка указал им за спину. Фу оглянулась.