Так что же может ее так тяготить? На этот вопрос у нее не было ответа.

Услышав тихий посвист хозяина, откуда-то из кустов вынырнула Агфе с довольным выражением хитроватой морды.

– И что ты тут такое делала? – ласково спросил у нее Феррун.

Амирель даже позавидовала лошади. С ней он таким тоном никогда не говорил.

– А, объела всю траву возле забора? – Феррун посмотрел на чистую полоску земли. – Ладно, это можно.

Он вынул из-под подпруги подушку для Амирель, со смешком усадил на нее жену, но сам не сел, быстро выведя лошадь за пределы некрополя. И только тогда без усилия вскочил в седло.

– Попробую разузнать у Беллатора, где стоял старый королевский дворец. Он должен это знать, – с надеждой пробормотал он, давая волю Агфе.

Та понеслась стрелой, но скоро была вынуждена сбавить ход – узкая тропка не позволяла пуститься в галоп. Амирель, боясь, что шальная ветка выткнет ей глаз, повернулась к Ферруну и уткнулась ему лицом в грудь. И ему снова захотелось, чтоб перед ним сидела Марти и так же доверчиво и нежно прижималась к нему.

У восточного портала Феррун спустил Амирель с лошади и со словами:

– Я скоро вернусь! – исчез из вида.

Плотно закутавшись в плащ, девушка принялась медленно подниматься по широкой лестнице. Ей навстречу выскочил один из лакеев и с поклоном произнес:

– Госпожа Амирель, вас просил зайти к нему наместник.

Чувствуя неприятную разбитость, та ответила:

– Я переоденусь и подойду, – и пошла к себе.

Но, увидев в зеркале свое лицо, поняла, что одним переодеванием не обойтись – оно все было в розовато-серых порфирных разводах точно так же, как и бывший прежде черным, а ныне извозюканный в пыли плащ, да и вся остальная одежда. Пришлось звать камеристку, наполнять ванну и мыться. Управилась она как раз к ужину.

За столом сидели она, Риялла и, неожиданно, Беллатор. Усталый, но неизвестно отчего довольный. За едой ни о чем важном не говорили, но, едва окончив трапезу, Беллатор пригласил Амирель к себе. Усадил в удобное кресло, а сам пару раз прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Затем остановился напротив нее и спросил:

– Амирель, вы знали, что у вашего супруга синяя кровь?

– Голубая, вы хотели сказать, ваша честь? – неловко уточнила она.

– Нет, именно синяя. Синего цвета.

– Не знала. Это похоже на сказку. – Тут она припомнила его синеющие от злости губы, голубеющее, а не краснеющее, как у обычных людей, от тепла тело, поняла, что все это правда, и призналась: – Я не задумывалась об этом. Всегда считала, что у всех людей кровь – красная. Но Феррун что, не человек?

– Он наш король. По всей видимости, он принц Феррео, смертельно раненый и перенесенный троном в наше время. Но, к сожалению, или к счастью, не могу сказать точно, потерявший память.

Амирель ошеломленно помолчала.

– Но это же хорошо? – неуверенно проговорила она, не в состоянии представить себе язвительного Ферруна сидящим на колдовском троне с королевской короной на высоко поднятой голове.

– Это не просто хорошо, а замечательно. Но тогда вы наша королева, – Беллатор внимательно следил за ее реакцией.

Перед внутренним взором Амирель вдруг возникли бесконечные катакомбы под королевским дворцом, и она поняла, что в них вовсе даже неплохо жить. Уютно, тихо, в общем, почти замечательно. Уж там-то ее никто не заставит делать то, что ей не хочется просто потому, что ни за что не разыщет.

– Вы же знаете, что по законам Терминуса мы с Ферруном не супруги.

– Это вполне поправимо. Нужно только пройти обряд венчания, и все.

– Нет! – с ужасом воскликнула она и повторила уже спокойнее: – Феррун на это никогда не согласится. Да и я не хочу.

– Но такое положение дел унизительно для вас. Спать с мужчиной без благословления церкви в нашей стране значит подвергать себя всеобщему осуждению. – Беллатор старался подобрать как можно более щадящие слова, чтоб не обидеть побледневшую девушку.

Амирель потупилась. Говорить на такие деликатные темы было стыдно. Но она, пересилив себя, глухо призналась:

– Но мы с Ферруном и не жили никогда как муж с женой. Он говорит, что целоваться со мной то же самое, что целоваться с зеркалом. А сам с собой он целоваться не собирается, ему попросту противно.

Беллатор тут же подумал о брате, какая это для него будет радостная весть, и просто расцвел.

– Это замечательно! – воскликнул он, не удержавшись, и тут же поправился, постаравшись придать голосу тон благожелательного спокойствия: – То есть я хотел сказать, что нам потребуется поддержка кардинала в столь щепетильном вопросе. Как объявить, что вы с Ферруном не женаты, но тем не менее всюду ездите вместе, и не вызвать поголовный остракизм, я не знаю.

Деликатно постучав, в дверь заглянул Ланс. На правах личного секретаря доложил, хотя ему было велено никого не пускать:

– Ваша честь, прибыл герцог Ланкарийский. Мне занять его, пока вы беседуете?

– Нет, пригласи! – и Беллатор пообещал Амирель: – О вас мы с ним говорить не будем. Но у него должны быть чрезвычайно важные вести, раз он прибыл ко мне лично.

В кабинет размашистыми шагами вошел нескио и, предупрежденный Лансом о присутствии здесь Амирель, низко ей поклонился. Она ответила ему придворным реверансом и сочувственно улыбнулась. С интересом спросила:

– Рада видеть вас, герцог. Как здоровье вашей супруги и сына?

– Все хорошо, госпожа Амирель. Агнесс передает вам привет и благодарность. Но я очень прошу – не называйте меня герцогом. Мне гораздо привычнее мой родовой титул. Получение титула через жену всегда казалось мне чем-то постыдным.

– Хорошо, нескио, я запомню, – Амирель повернулась к Беллатору и предложила: – Мне лучше уйти, не хотелось бы мешать вашим делам.

– О, не надо! – воскликнул нескио. – То, о чем я пришел сказать, касается и вас. Садитесь, прошу вас!

Она села в свое кресло, после нее сели на стулья и мужчины.

– Вчера ко мне пришли дружки нашего главного буяна сэра Фугита и попросили пристроить их к какому-нибудь делу, – начал нескио с легким смешком. – Честно говоря, я так удивился, что не поверил своим ушам. Но после разговора с ними понял, что они встретились с вами и получили внушительный заряд ума и бодрости. Вот только сидеть почему-то дружно отказались, так и простояли всю нашу встречу.

Девушка знала, отчего они не садились, но просвещать мужчин не захотела. Старый слуга нарушил закон, который они обязаны защищать по долгу рождения, и об этом его проступке им знать ни к чему.

Беллатор рассмеялся.

– И куда же вы их определили, нескио?

– Велел отправиться вместе с очередным обозом продовольствия к Сильверу. Пусть послужат стражниками, вряд ли они годятся на что-то большее. Но есть ли какие-то новости у вас?