– Надеюсь, вы вновь навестите на днях ледиТрессильян, – сказал Невиль, провожая гостей в холл. – Общение с ваминеобычайно взбодрило ее. К сожалению, сейчас у нее так мало связей с внешниммиром. Но ей удалось сохранить массу замечательных достоинств, не правда ли?

– Да, бесспорно. Она крайне интересный собеседник,располагающий к доверительным разговорам.

Накинув на шею кашне, мистер Тревис тщательно застегнулпальто на все пуговицы и, пожелав Невилю доброй ночи, вышел на улицу вместе сТедом Латимером.

До «Балморал-Корта» было, в сущности, не более сотни ярдов.Отель располагался за первым же поворотом. Его мрачная громада, словно грозныйстраж, охраняющий рубежи извилистой сельской улицы, смутно вырисовывалась нафоне ночного неба.

А до переправы, к которой направлялся Тед Латимер, надо былопройти еще две-три сотни ярдов вниз по дороге к тому месту, где река была самойузкой.

Мистер Тревис остановился у дверей «Балморал-Корта» ипротянул руку своему попутчику:

– Доброй ночи, мистер Латимер. Как долго вы намереныпробыть в Солткрике?

Тед усмехнулся, сверкнув белозубой улыбкой:

– Поживем – увидим, мистер Тревис. Пока это место мнееще не успело наскучить.

– Конечно, конечно. Я вас понимаю. По-моему, большаячасть современных молодых людей считают скуку самой ужасной вещью в этом мире.И однако я могу заверить вас, что есть вещи и похуже.

– Такие, как, например?..

Голос у Теда Латимера был мягкий и любезный, и все же в немприсутствовал странный оттенок, выдававший какие-то иные чувства, природукоторых трудно было определить.

– О, мистер Латимер, я предоставляю это на волю вашеговоображения. Понимаете, я не могу взять на себя смелость давать вам советы.Молодые люди с неизменным презрением относятся к советам таких старомодныхчудаков, как я. Возможно, это и правильно, кто знает. Однако мы, старые хрычи,предпочитаем думать, что жизнь нас чему-то научила. И мы в ходе нашего долгогобытия успели подметить, знаете ли, множество занятных вещей.

Проплывающее облако закрыло лунный лик. Улица погрузилась вомрак. Из темноты появилась мужская фигура, кто-то шел вверх по дороге, быстроприближаясь к ним.

Это был Томас Ройд.

– Решил немного прогуляться и дошел допереправы, – неразборчиво сказал он, не вынимая трубки изо рта. –Значит, это ваша обитель? – спросил он мистера Тревиса. – Такоевпечатление, что они уже заперли двери.

– О нет, не думаю, – сказал мистер Тревис. Онповернул большую медную ручку, и дверь подалась внутрь.

– Пожалуй, надо убедиться, что вы спокойно сможетеподняться к себе, – сказал Ройд.

Они все втроем вошли в гостиницу. Одна-единственная лампочкатускло освещала холл. Там не было ни души, и их встретили только запахи былогоужина, немного пыльного бархата и хорошей мебели.

Вдруг мистер Тревис издал огорченный возглас.

Прямо перед ними на лифте висела табличка:

«ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ».

– О боже! – сказал мистер Тревис. – Какаядосада! Мне придется подниматься наверх по всем этим ступеням.

– Да, это очень плохо, – заметил Ройд. – Анеужели здесь нет служебного или багажного лифта?

– Боюсь, что нет. По-моему, это общий лифт. Пожалуй,единственное, что мне остается, – это начать медленное восхождение. Добройночи, господа.

Он начал осторожно подниматься по широкому лестничномумаршу. Ройд и Латимер, в свою очередь пожелав ему доброй ночи, вышли на темнуюулицу.

После минутной паузы Ройд сказал:

– Что ж, я тоже пойду к дому… Доброй ночи.

– Доброй ночи. Увидимся завтра.

– Да.

Тед Латимер быстрыми легкими шагами направился в сторонупереправы. Томас Ройд постоял немного, глядя ему вслед, и затем медленно побрелв противоположном направлении, к Галлс-Пойнту. Луна вышла из-за облака, иСолткрик вновь озарился серебристым сиянием.

– Совсем как летом, – тихо пробормотала МериОлдин.

Она и Одри сидели на пляже прямо перед внушительным зданиемотеля «Истерхед-Бей». Одри была в белоснежном купальном костюме и выглядела какизящная статуэтка из слоновой кости. Мери не купалась. Поблизости от них лежалаКей, подставив солнцу свои точеные бронзовые конечности и спину.

– Уф! – сказала она, садясь на топчан. – Водаужасно холодная, – добавила она обвинительным тоном.

– Все-таки уже сентябрь, – заметила Мери.

– В Англии всегда холодно, – недовольно сказалаКей. – Как бы мне хотелось оказаться сейчас где-нибудь на юге Франции! Воттам действительно тепло.

– Да и солнце здесь какое-то ненастоящее, –пробормотал Тед Латимер, лежавший рядом с ней.

– А вы не собираетесь окунуться, мистер Латимер? –поинтересовалась Мери.

Кей рассмеялась:

– Теда ни за что не затащишь в такую воду. Он можеттолько греться на солнышке, точно ящерица.

Она вытянула ногу и слегка пощекотала его пальцами. Он резковскочил на ноги:

– Пойдем прогуляемся, Кей. Я замерз.

Они вместе пошли вдоль берега.

– Точно ящерица?.. Довольно неудачное сравнение, –тихо проговорила Мери Олдин, глядя им вслед.

– Разве тебе не кажется, что они чем-то похожи? –спросила Одри.

Мери сосредоточенно нахмурилась:

– Отчасти, возможно, да. Но ящерица подразумевает нечтосовсем пассивное и кроткое. Не думаю, что он пассивен.

– Да, – в раздумье сказала Одри, – пожалуй, ясогласна с тобой.

– Как хорошо они смотрятся вместе! – заметилаМери, наблюдая за удаляющейся парой. – По-моему, они во многом подходятдруг другу. Как ты считаешь?

– Думаю, вполне.

– У них схожие вкусы, – продолжала Мери, – ивзгляды на мир, они говорят на одном языке… Ужасно жаль, что… – Она недоговорила.

Одри резко спросила:

– Чего тебе жаль?

Мери медленно сказала:

– Видимо, я хотела сказать, какая жалость, что онавообще встретилась с Невилем.

Резко поднявшись с топчана, Одри застыла в напряженной позе.В ее глазах появилось то выражение, которое Мери называла для себя «ледянойвзгляд Одри».