– Непременно, – пообещал парень, – дам тебе лекарство и решувопрос.

– Во дворе, из пистолета! – с садистским восторгом продолжалдедуля.

– Обещаю. Ты только домой шагай, – попросил юноша ипосмотрел на меня.

Я помахала рукой, мол, все в порядке.

– А пальцы отрубить! – рявкнул дедок. – Она ведьма. Им надоруки ломать.

– Ну ё-моё, блин… Прямо Дракула… – обозлился внук и, легкоподняв деда, внес его в лифт.

Я подождала, пока дверца закроется, и пошла вверх полестнице. Древняя кабина ползла еле-еле, я шагала со скоростью подъемника, и мыодновременно очутились на четвертом этаже. Я повернулась к двери с номером«39».

За спиной загремело железо – раскрылись створки лифта.

– Жива! – заголосил дед. – Ее не пристрелили! Руки целы!

– Временно оставили, – обрадовал кровожадного старика внук.

– Расстрелять!

– Сейчас.

– На моих глазах!

– Иди домой, – велел парень, распахивая дверь в соседнююквартиру.

– Нет! – завопил старик. – Она к ведьме пришла и самаколдует.

– Твое-то какое дело? – не вытерпел молодой человек.

– Всех убить! Где мой нож?

– Вот разошелся… – пробормотал парень.

Старик начал бить кулаком в стену.

– Сука! – заорал он. – Сволочь!

Дверь, возле которой в полном обалдении стояла я, тихонькоприоткрылась.

– Шумит, Сережа? – спросил тихий голос.

– Извините, тетя Ника, в разнос дед пошел, – грустно сказалвнук.

– Ничего. Может, тебе помочь?

– Вас увидит, совсем взбесится.

– Твоя правда, – согласилась Скавронская.

– Вы Вероника? – ожила я.

– Да, заходите, – предложила дама.

В маленькой прихожей горела очень яркая, стоваттная,лампочка.

– Буйный у вас сосед, – покачала я головой.

– Дмитрий Сергеевич болен, – дипломатично ответила Вероника.

– Трудно жить рядом с асоциальной личностью, –посочувствовала я.

– Слава богу, не в одной квартире, – вздохнула Вероника. –За Дмитрием Сергеевичем отличный уход, его никогда одного не оставляют. УАвдотиных хорошая семья – не сдали старика в психбольницу, сами с ним мучаются.Ответственные люди, все уколы ему делают, наверное, много денег на лечениетратят. Хотя безумие не лечится, но агрессию погасить можно. Сережа вот толькоиногда маху дает, в ванную пойдет или заснет на диване, а Дмитрий Сергеевичдверь откроет и бегом в подъезд.

– Больной человек может погибнуть на улице, – встряла я вмонолог хозяйки.

– Старик на проспект не выходит, – улыбнулась Вероника, – впарадном усаживается, у нас там стол и стул стоят. Охраняет, так сказать, вход.Он порядок любит.

– Я немного испугалась, когда дед стал меня допрашивать.

– Дмитрий Сергеевич не агрессивный, – пояснила Вероника,вводя меня в просторную комнату с тремя окнами.

– Ничего себе! Увидел меня и закричал: «Расстрелять!»

– Это всего лишь слова, а так он и мухи не обидит, –вздохнула хозяйка, – хотя, конечно, неприятно. Откуда вам знать про егохарактер? Сосед всю жизнь такой. Я его в детстве боялась больше, чем Бармалея.Он еще бороду носил – широкую, лопатой. Иду домой из школы, а навстречу ДмитрийСергеевич. Увидит меня и рычит:

– Убить тебя надо! Вместе с бабкой и матерью! Ведьмы!

– Милый старичок, – закивала я, – приятный, ласковый.

Вероника усмехнулась.

– Болезнь в нем гнездилась, отсюда и злоба. Бабушка мояпредлагала Марине, дочери его, подлечить отца. Говорила, что есть травы, ониему помогут, да только… Ладно, не о том мы разболтались. Давайте налью вамдушистого чаю, он нервы успокаивает. Попьете, полистаете журналы и забудете проДмитрия Сергеевича.

Я кивнула, Вероника сходила на кухню, принесла чайник исимпатичные красные кружки.

– Необычная заварка, – отметила я, отхлебнув горячейжидкости. – Не индийская, не цейлонская, не китайская. Цвет, как у зеленогочая, но по вкусу не похоже.

– Бабулин рецепт, – сказала Вероника. – Там разные травы,она их в деревне сама выращивала на огороде. Теперь я балуюсь. Правда,составляющие в аптеке покупаю. А моя бабушка настоящей кудесницей была. Оченьсейчас жалею, что учиться у нее не хотела. Глупая была!

– Вашу родственницу звали Софья Скавронская? – Я решилапобыстрей подобраться к главной для меня теме.

– Да, – удивленно подтвердила Вероника. – А вы откудазнаете?

– Фамилия редкая, никогда более такую не слышала. У менятоже была бабушка, жила в Киряевке. Есть такая деревня под Москвой. Я у неередко бывала, но когда приезжала, старушка рассказывала о замечательнойтравнице Софье Скавронской. По ее словам, знахарка лечила многие болезни,помогала умирающим, – зачастила я.

Вероника со стуком опустила кружку на стол.

– Вы кто?

– Ох, простите, совсем забыла представиться. Даша Васильева,преподаватель французского языка.

– Как звали вашу бабушку? – глядя мне прямо в лицо, спросилахозяйка.

Я уже собралась правдиво ответить «Афанасия», но вовремяпридержала язык. У моей бабули было очень редкое, эксклюзивное, можно сказать,имя. Сейчас лучше соврать.

– Варваркина, – вырвалось у меня. – Э… Елена!

Губы Вероники раздвинула улыбка. Я поняла, что попала вточку и, чтобы закрепить успех, решила продемонстрировать свою осведомленность,а заодно польстить Веронике, похвалить ее бабку.

– Наш предок, Панкрат Варваркин, вроде дружил соСкавронской. Я о ней много слышала, знаю о чудесных лекарствах Софьи.

Вероника засмеялась.

– Начнем сначала. Вы кто? Зачем сюда пришли? Если заэликсиром, то сразу скажу: его не существует. Вот уж не думала, что сказкистоль живучи.

– Какой эликсир? – растерялась я.