Я схватила листок и стала читать. Скавронская СофьяСигизмундовна родилась первого января тысяча восемьсот восемьдесят восьмогогода в селе Киряевка. Отец, Сигизмунд, – помещик. Имя матери – Теодора, неработала, скончалась в тысяча девятисотом году. Братьев, сестер не имеет.Незамужняя. получила среднее медицинское образование, во время ВеликойОтечественной войны работала в госпиталях, с тысяча девятьсот сорок шестогогода трудилась в больницах. Дочь – Марта Ивановна Скавронская. Внучку зовутВероникой.

Далее шел список медицинских учреждений. Похоже,долгожительница нигде подолгу не задерживалась. Насколько я помню, в советскиевремена к людям, часто менявшим место работы, относились настороженно. Ихназывали «летунами» и никогда не брали на ставку начальника.

В пятьдесят пятом Софья ушла на пенсию, а в шестьдесятвосьмом на нее поступило заявление в милицию. Некая Авдотина Марина Дмитриевнасообщала, что Софья Скавронская занимается нелегальной медицинскойдеятельностью, в частности, вызывает у женщин выкидыши и получает за аборт хорошиеденьги.

Авдотина решила прибегнуть к услугам Скавронской, та поилаМарину Дмитриевну отварами и обещала стопроцентный успех предприятия. Да тольконичего не получилось. Беременность Авдотиной не прервалась, а гинекологиотказались от операции, срок был уже слишком велик.

Марина родила нежеланного ребенка и решила отомститьзнахарке. Дело спустили на тормозах. Мошеннице было уже за восемьдесят, и никтоне пожелал сажать ее в тюрьму. Скавронскую просто припугнули, дали ей небольшойсрок, амнистировали в зале суда и отправили восвояси.

Софья Сигизмундовна прожила невероятно длинную жизнь. Онапохоронила дочь Марту и последние годы жила с внучкой Вероникой, которая былапрописана на проспекте Мира.

– Внучка так там и обитает, по прежнему адресу, – ткнулапальцем в листок Кара. – Можете к ней съездить и спросить, что там за ерунда смизинцем бабушки? Но я еще одну странность заметила.

– Какую? – заинтересовалась я.

– Вероника Скавронская проживает в тридцать девятойквартире, а Марина Авдотина занимала сороковую. Соседский междусобойчик! –воскликнула Карина.

– Огромное спасибо, – поблагодарила я. – Даже непредставляете, как вы мне помогли.

– Я очень люблю свою работу и готова пахать для хорошихлюдей, – с жаром заявила Кара. – Мы с Александром Михайловичем родственныедуши, жаль, что никто ему про меня не рассказал.

– Едва полковник вернется из Питера, я непременно исправлюсию несправедливость, – пообещала я.

Карина слегка покраснела.

– Спасибо. Позвоню вам, когда Танюха лоскут обработает.

Я села в свою машину и набрала номер Вероники Скавронской.Карина оказалась очень старательной: добыла адрес, телефон, даже приписалавнизу «внучка портниха, работает дома». Александру Михайловичу нужны такиесотрудники. И что плохого, если Кара понравится полковнику? Хватит толстякужить бобылем, с коллегой по работе у него найдется много общих тем для бесед.Глядишь, и дети у них родятся…

Перед моим взором возникло видение. В гостиной на диванележит Дегтярев, его лицо прикрыто газетой, из-под нее раздается мощный храп, авокруг носятся с визгом малыши – крохотные, толстые лысые мальчишки. Одингалопирует на Банди, второй оседлал Снапа, третий тискает Хуча, четвертыйпытается скрутить в узел старуху Черри. Кошки залезли на книжные полки,забившись под потолок, одна йоркшириха Жюли с лаем кружит по комнате. Ееострых, словно иголки, зубов сыночки полковника должны побаиваться.

Я потрясла головой. Может, не стоит заботиться о личномсчастье Александра Михайловича? В принципе, ему и сейчас хорошо…

– Слушаю, – прозвучало в трубке нежное сопрано.

Я вернулась к реальности:

– Позовите Веронику Скавронскую.

– Я у телефона.

– Очень приятно, ваш номер мне дала… э… Ольга Воронцова.Помните такую?

– Нет, – ответила внучка колдуньи.

Я обрадовалась – тест на честность дама выдержала. Моглаведь, чтобы заполучить клиентку, защебетать: «Олечку? Конечно, помню. Мы столет знакомы!»

– У меня много клиентов, – продолжала тем временемСкавронская. – А что вы хотели?

– Платье сшить.

– Извините, я сейчас занята.

– Еще костюм, брюки, плащ и пальто для дочери, – я решиласоблазнить портниху большим заказом. – Вещи понадобятся только к осени. Язавтра улетаю, вернусь в сентябре. Давайте, вы снимете мерки, мы выберем фасон,я оплачу работу и буду спокойна.

– Ладно, – согласилась Вероника.

– Так я еду?

– Хорошо, – подтвердила Скавронская. – Адрес знаете?

Дом, где уже много лет жили Скавронские, походил наокеанский лайнер – серый, громоздкий, монументальный, с овальными окнами. Наверное,жильцы, делавшие так называемый евроремонт, разорились на нестандартныхстеклопакетах. В просторном подъезде за столом дремал древний дед.

– Вы куда? – встрепенулся он, услыхав мои шаги.

– К Скавронской, – ответила я.

Старичок побагровел.

– К Софье?

– К Веронике, – уточнила я.

– Зачем? – не успокаивался охранник.

– В гости.

– Неча время зря терять, работать ступай! – заорал дед.

Я попятилась. Хоть пенсионер и выглядел дряхлым, но вполнебыл способен швырнуть в меня стулом!

– Уходи! – злился консьерж. – Пошла вон!

– Мне надо к Веронике, – растерянно повторила я.

– Здесь я решаю, кому и куда идти!

– Успокойтесь, пожалуйста!

– Ща команду вызову…

– Ох, простите! – раздался с лестницы мужской голос.

Через секунду на ступеньках показался парень в джинсах.

– Дедушка сбежал, – задыхаясь, сообщил он, – открыл дверь исюда. У него беда с головой, не обижайтесь!

– Понятно, – с облегчением ответила я.

– Раньше он в тюрьме служил, – уточнил юноша и подхватилстарика: – Эй, деда, пошли.

– Хорошо, – неожиданно покорно согласился буян. – А этурасстрелять!