зеркальный стол. Эйден рядом. Я чувствовала себя неуютно. Его обходительность, манеры. Аристократическая внешность. Голубая кровь. Белая кость. Сильный, могущественный род. Сколько мама ни пыталась подкрасить мою простецкую алую кровь, ничего не выходило. Я оказывала сопротивление. Ну нравилось мне то, что бежит по венам. Но с такими, как Келли, разница ощущается сильнее. Это как положить рядом багет из французской пекарни и бурый хлеб с отрубями из дровяной деревенской печи.

— Ищешь, значит, настоящих людей? — спросил Эйден.

— М-м, здесь человека точно не найду. — Окинула безразличным взглядом его жилье, цокнув языком.

Грубость, желание спровоцировать.

Однако, Эйден просиял!

— Боже, Мэй, ты неподражаема! Ну, — он поднял бокал. — Давай выпьем? Наконец познакомились. «По-человечески».

Игра слов. Игра двух ищущих новых ощущений демонов. Сделала большой глоток.

— Ну а ты кто? — небрежно спросила.

— Я, видишь ли, гедонист[36].

Сделала многозначительную паузу.

— О-о-о! — протянула, встав с дивана. — Вот это признание! Тогда я, пожалуй, пойду.

Келли часто заморгал.

— Подожди, почему?

— Не хочу иметь дел с извращенцами. Гедонист, мать твою! — укоризненно покачала головой. — Это вообще лечится?

То был розыгрыш. Просто прикинулась невеждой, чтобы глянуть на реакцию. Это слово и правда немного похоже на «эксгибиционист», или что-то подобное.

— Мэй, да постой! Ты просто не зна…

Ударила по коленкам и схватилась за живот в приступе ржача.

— Ах ты… — проговорил Эйден и расхохотался. — Во даешь! Знатный развод!

— Гедонизм. «Удовольствие — как высшее благо», — сказала, успокоившись. — Кто бы сомневался, Келли! Пойдешь по головам, если надо будет.

— Ты очень проницательна, Мэй, еще как пойду, — с какой-то хитрецой сказал он.

Я вернулась на место.

— Слушай, а куда ты собираешься поступать? — решил переменить тему Эйден.

Скукотища. Болтовня о прекрасном будущем.

— Хрен знает, может, на юридический, — врала, лишь бы отстал с примитивными вопросами.

— Нет, Мэй. Юриспруденция не для тебя.

— Да? Я бы и мокрого места от тебя не оставила, окажись мы по разные стороны баррикад.

Эйден улыбнулся и придвинулся ближе.

— Зачем же мне с тобой конкурировать? Ты — муза, а не карьеристка.

Изящный, приятный комплимент.

— Ну, открой тайну, Келли. Какая работенка самое оно? Может, буду паинькой и последую твоему совету.

— Паинька, — протянул Эйден, прикрыв на мгновение глаза. — Как же, как же! Агент иностранной разведки. Пленительная и циничная шпионка.

Мне понравился ход его мыслей. Неожиданно.

— Ага! Мата, мать её, Хари[37], — не сдержавшись, хихикнула.

— Ты-то кем будешь? — поинтересовалась больше из вежливости.

— Богатым прожигателем жизни. Ничего особенного, Мэй.

— Фу, как примитивно!

Келли допил коктейль.

— Да, детка, такая уж натура. Но это не помешает мне наслаждаться твоим обществом. Быть главным почитателем.

Он придвинулся еще ближе и шепнул на ухо:

— Мне нравится смотреть на тебя!

Я отодвинулась.

— Всё-таки ты извращенец.

Эйден еще сократил дистанцию. Близость к нему.

— Не умеешь ты принимать комплименты, детка, — вроде ласково, но как-то с прохладцей сказал он. — Могу научить. Очень скоро научу…

— Если мне того захочется! — строго добавила.

Келли провел пальцами по моим волосам.

— Захочется, поверь. Но не сразу. Дам тебе возможность побрыкаться. Дождусь, когда выбьешься из сил.

Невероятное волнение! Нервный ком в животе. Жар. Он говорил по-особому уверенно. Секс с мужчиной. Сколько времени я обходилась без? Полгода точно. Тело не обманешь. Притягательность чертового Келли.

— Ты не в моем вкусе. — Отстранилась.

Эйден не стал напирать. Переместился на комфортное для меня расстояние.

— Ничего страшного. Мне упорства не занимать.

— Ага, еще добавь: «Я всегда получаю то, что хочу!» — съязвила.

Келли сверкнул глазами.

— Давай лучше расслабимся, Мэй?

«Расслабимся». Что он имел в виду?

— Ну давай. Трава есть? — повела в другое русло, чтобы не думать о сексе.

— О! — Келли поднялся, потерев руки. — У меня есть кое-что получше, детка.

— Заканчивай уже называть «деткой», раздражает, — огрызнулась.

— Ладно-ладно, не закипай.

Он пошел наверх. Вернулся с какой-то коробкой. Поставил ее на стол. Небольшой деревянный ящик из-под кубинских сигар с выдвижной крышкой. Папа курил похожие, в отсутствии мамы, конечно. Эйден потянул в сторону деревянный прямоугольник.

Я чуть не ахнула! Внутри — пакетики с белым порошком. Кредитная карточка «Американ экспресс» и раскрученный свиток из стодолларовой купюры. Даже не глянув на мою реакцию, Эйден вскрыл пакет и высыпал содержимое на стол. Взял карту и с ловкостью начал делать дорожки.

Что-что, а кокаин я точно пробовать не планировала. Слишком сильная зависимость. Слишком дорого. Казалось, моя простецкая алая кровь просто не примет такое, отвергнет.

Четыре дорожки. Явно не для него одного. Келли скрутил банкноту потуже. Склонился на столом. Шумно, с силой вобрал порошок. Задрал голову. Часто заморгал. Яростно потер нос и облизнул зубы. Второй заход. Я внимательно следила за его действиями. Эйден откинулся на спинку дивана и замер на несколько секунд. По его телу разливался кайф. По моему — оторопь вперемежку со страхом.

— Держи! — протянул трубочку. — Не робей, детка, а я налью нам еще выпить.

Он неловко поднялся. Я выдохнула с облегчением: по крайней мере, Келли не будет пялиться на то, как я это делаю. Могла ли отказаться? Легко. Но тщеславие и гордыня, желание выиграть — подтолкнули к действию.

Сосредоточенное лицо, отраженное в зеркале столешницы. Глаза словно не мои, чужие. Дьявол Мартин. Его осуждающий взгляд в той избе, когда я первый раз попробовала травку. Он не пил ничего крепче пива. Весь такой правильный, дисциплинированный. Аж до тошноты! Келли другой. С ним можно и «расслабиться». Забыть дьявола окончательно.

С этой мыслью сделала вдох. В носу защипало. Скулы свело. Тело напряглось от мышечного спазма, но уже через мгновение пришло обещанное Эйденом расслабление…

Звуки! Вздрагиваю. Реальность. Кто-то приближается к палате. Точно! Чьи-то шаги…

Глава 24

Дощатый потолок.

Из щелей клоками торчит старый, пожелтевший утеплитель. Боль в руке. Укус? С трудом приподнимаю голову. Шприц в вене.

Волосы.

Серые, длинные. Страшный старик. Насвистывает какую-то мелодию. Ад! Этот человек тут главный? Он распоряжается моим телом. Вводит что-то жуткое, чужеродное. Сиплый стон. Попытка сопротивляться. Сил почти нет.

Лицо дьявола.

Круглое, как блюдо, испещренное морщинами и венозными звездочками. Мутные светлые глаза. Огромный сизый нос. Рыжеватые усы, переходящие в седую окладистую бороду.

— Наконец-то, сынок!

Мурашки! Какой еще «сынок»? Он всех в аду называет «дочерями» и «сыновьями»? Точно помню, что мой отец не он, а Дональд Грэйвз.

— Бобби, дорогой мой мальчик, вот и всё… — старик вынимает иглу из вены.

Что значит «всё»? Оторопь! Это какой-то перевалочный пункт между миром людей и преисподней? Стоп, ну-ка соберись! Имя — Роберт Грэйвз. Я атеист. Так! Ночной лес. Ливень со снегом.