бы его заменить? Франк привстала на локтях.

— А что, хочешь проверить, Р-р-робби? — прорычала она, словно тигр.

— Господи! — закатил глаза. — Как я же ты вульгарная!

Франк опять разлеглась.

— Не упоминай Господа, просила же. Верующим католичкам такое режет слух. Хватит мне и собственных грешков. Ты, Грэйвз, — зануда.

Она перевернулась на живот.

— Я вообще-то пришла с миром. — Показала два пальца — знак хиппи.

Взяла одну из моих подушек и подложила под щеку. Я смотрел на ее попу, обтянутую джинсами, и чувствовал какое-то странное, острое желание. Желание наказать ее. Не бить, конечно. Подчинить физически, укротить.

— Боже, как же хреново! — простонала она. — Грэйвз, попроси у бабульки аспирина, заклинаю!

— Она не бабулька, а прислуга.

— Фу! — с присвистом протянула она. — «Прислуга». Ты надменный, высокомерный тип, Робби.

Не знаю, почему вырвалось это слово. «Домработница», «помощница по хозяйству» — мало ли синонимов. Я бы легко обошелся без нанятых людей, но, увы, когда в большом доме нет женской руки, а отец — прожженный капиталист и консерватор, с этим сложно.

— Странно. Вы с бабулькой похожи, — хихикнула Франк.

— Чего-о-о? — начал закипать я.

С возрастной, от природы некрасивой мисс Эркин, к тому же старой девой, у меня нет ничего общего.

— Ты такой, как она. Чомпорный.

— Не чомпорный, а чопорный, — поправил.

— Чомпорный сноб, — рассмеялась Франк.

— Зачем пришла? — спросил, больше чтобы сменить тему.

— Мне дико скучно. И плохо.

— Я-то тут при чем?

— Ты мне нравишься, Грэйвз.

Признание. «Нравишься». Как же у нее всё просто! Она добавила через зевок:

— Очень от всех устала. С тобой я отдыхаю.

Нельзя понять, говорила ли Франк правду или просто находилась в образе.

Гротеск.

Шоу, за которое, по слухам, парни дорого расплачивались. Расплачивались не деньгами, а кое-чем похуже: душевным спокойствием.

— Короче, я вздремну, ясно? — Франк укрыла плечи моим одеялом и перевернулась на бок.

— А дома чего не спится?

— Жалко, что ли? Хочешь — присоединяйся.

Черт, она будоражила! Наглая, не знающая границ. Девчонка не то чтобы в моем вкусе. Или в моем? Я не понимал. Намеренно ставил барьер, чтобы не оценивать ее внешность, старался не пялиться на ее тело. Ежу понятно, что по общепринятым меркам она была красивой.

Кровать.

Место, где я привык проводить время в одиночестве. Там еще не было девушек. Личное пространство. Она вторглась в него. Битых полчаса пытался сосредоточиться на книге. Не выходило. Спустился вниз. Принес ей «Алка-Зельцер». Две таблетки шипели в воде. Франк почти отключилась. Пришлось ее растормошить. Взъерошенная, словно воробей, в дырках джинсов на коленях — болячки. Приключение с кражей Самбуки. Она сделала пару глотков и снова засопела. Снял с нее кроссовки, накрыл нормально одеялом. Она поморщила нос. От удовольствия, наверное. Свернулась калачиком.

— Роб, поспи тоже, — в полусне произнесла она.

Франк первый раз назвала меня нормально. Не «Робби», не «Грэйвз». Она вроде не занимала много места, но словно оккупировала всю кровать. Особое умение отвоевать больше чужого. Я лег с самого края. Мы проспали до девяти. «Мартин», — тревожно произнесла она и вздрогнула. Открыл глаза. Она! Совсем рядом.

— Тебе полегчало? — потянувшись гибко, словно кошка, заботливо спросила Франк.

— Немного.

— А у тебя сладко спится. Может, буду приходить почаще.

Опять намеки. Игра.

— Нет, Франк. Я против.

— Ясненько. Гостеприимство на высшем уровне, — хмыкнула она, потерев глаза. — Можно хотя бы воспользоваться твоей зубной щеткой? Во рту будто хомяки насрали.

От нее пахло приятно. Кокосом или, может, сладким миндалем.

— Это негигиенично. В ванной есть одноразовые, — скривился я, всё же представив фекалии грызунов на моей щетке.

— Ах так! — протянула она. — Значит, брезгуешь? Ну ладно…

Франк подорвалась с кровати и ринулась к двери.

— Я завладею ею во что бы то ни стало! Уа-ха-ха! — с шутливой грозностью крикнула она.

— Эй, стой! Не смей трогать мои вещи, слышишь, Франк? Черт! — прорычал и пустился в погоню.

Мы какое-то время боролись. Франк, умирая со смеху, пыталась запереть дверь, а я — тянул ручку снаружи. Детский сад!

— У есть яфлоки? — спросила она, начищая зубы, слава богу, не моей щеткой.

— Что?

— Тьфу. — Она сплюнула пасту в раковину. — Хочу есть. Яблоки у бабульки найдутся?

— Мисс Экрин может сделать нормальный ужин.

Франк поёжилась.

— «Нормальный ужин». Какой он?

Я и сам очень проголодался. Из-за похмелья весь день ничего не лезло.

— Стейк без крови или бифштекс. Жареная картошка. Салат из томатов…

— Ох, заткнись, прошу! — прошипела она и ткнула меня локтем в живот. — Я хочу яблоко. Наверное, хочу. Слушай, пойдем лучше проветримся?

Мы шли по улице в сторону центральной Мэйпл-стрит. Франк больше не наседала. Не выдавала, как из пулемета, пошлые, злые шуточки и подколы.

— Роб, ты же умник…

Мне понравился ее комплимент.

— Знаешь, что такое дилемма?

Конечно я знал. Самодовольно ухмыльнулся и выдал определение. Но не точное, а простое, адаптированное к ее плохо обучаемой натуре.

— Это когда оба варианта нежелательны и выбор происходит по принципу меньшего из зол.

— Хм! — задумалась она. — А если ты точно знаешь, что первое — неизбежное зло с жертвами, а что выльется из второго — неизвестно, но до колик хочется узнать. Но, скорее всего, тоже что-то скверное, с потерями.

— Это вопрос риторический. Похоже на софизм. Оба пути ложные.

Я долго объяснял, что это за понятие. Про неверные умозаключения, нелогичность, манипуляции. Франк слушала с интересом. Мы перешли к теме философии. На удивление, она задавала довольно корректные для троечницы вопросы. Франк даже запомнила из школьной программы, кто такой Диоген Синопский. Хоть и поверхностно, но знала про школу киников[40] и цинизм. Она интересовалась греческой мифологией. Темными и светлыми богами. Символами. Сказал ей, что у нее неплохой потенциал, но она профукивает его из-за лени и разгильдяйства. Франк не удержалась и выдала-таки пошлый вопрос насчет моей потенции. Было смешно. Ответил, что лучше ей не проверять.

Время.

Странная штука. Раз! И двух часов как ни бывало. Я проводил Франк до дома. Она сказала «Пока!». Развернулась и зашагала к калитке. «До встречи», — на автомате выдал и вспыхнул! Обещание увидеться вновь — вот что это значило. Головой-то прекрасно понимал — зря общаюсь с ней. У Франк очень-очень дурная репутация. Что только о ней ни трепали в школе! Нимфетка, предпочитающая возрастных мужиков, черная колдунья Вуду, баба-приз с невероятным сексом тому, кто ее заполучит. Однажды в мужской раздевалке даже слышал, как двое парней из баскетбольной команды спорили на нее. Поставили на кон аж двадцать баксов. Мне было и классно, и невыносимо рядом с ней. Невыносимо оттого, что не доверял ей ни капельки.