головы: у нас вечеринка для троих гостей. — Бодрый голос Эйдена из кухни.

Разряд тока, и лютый холод по телу! Что происходит, мать твою?

Келли появился в гостиной с тремя стаканами «Черного русского». Он ловко удерживал коктейли в сомкнутых руках. Этот гад сел на прежнее место, рядом. Машинально отодвинулась. С опаской глянула на Томпсона.

— Что? Не ждала, мелкая сучка? — с гоготом изрыгнул Томпсон.

— Угомонись уже, Крейг. Где твои манеры? — монотонно произнес Келли, откинувшись на спинку дивана.

Совершенно спокойный вид. Ничего в нем не переменилось. Добродушная легкая улыбка, расслабленность Келли. И я, лишенная дара речи! Какая-то чудовищная, жестокая игра? Ловушка для конченой дуры? Гадкое чувство: будто любое произнесенное отныне слово будет приравнено к писку жалкого комара, которого можно прихлопнуть в любую секунду.

— Видишь ли, Мэ-эй… — протянул Келли. — Мы с мистером Томпсоном с недавних пор деловые партнеры.

Через силу, но едко ухмыльнулась.

— Что такое, детка? — поднял он брови. — По-твоему, с Крейгом нельзя иметь дел? — Ну-у-у, это неправда. Эй, Томпсон! Выпей-ка с нами. Сегодня есть что отметить.

По мере приближения борова всё внутри сжималось от страха. Может, и кокс уже не работал. Мгновенное отрезвление от вида ненавистной мрази.

— Ну что, предлагаю выпить за новую жизнь! — бодро сказал Келли.

Они с Томпсоном подняли бокалы и чокнулись.

— Мэй, ты что? Не хочешь? Как жаль. Нам ведь без тебя всё равно не справиться.

«Не справиться». Путаница в голове. Келли не стал томить:

— Видишь ли, детка, мы можем помочь друг другу…

— Ага, еще как! — громыхнул Томпсон.

— Крейг, иди-ка проветрись, — глухо произнес Келли.

Боров вспыхнул, с ненавистью зыркнул на меня, залпом влил в глотку содержимое стакана и пошел к выходу. Хлопок двери. Я вздрогнула.

— Понимаешь ли, детка…

— Я тебе не детка, гнида ты конченная! — прошипела.

— Тише, тише, не закипай. Я всё объясню. У меня проблемы. Финансовые в том числе. Пришлось уйти из частной школы. Там произошло нестандартное, так скажем, происшествие. Но не в том суть. Чертов папаша заблокировал доступ к счетам и отказался оплачивать Калифорнийский. Я же гедонист, Мэй, поэтому просто не смогу жить без связей и денег…

— Это не мои проблемы! — с брезгливым видом прервала его короткий монолог.

— А ты жестокая, Мэй. Но, увы, теперь они наши общие. Хочешь, сделаю лучший комплимент?

Послала его на хер. Келли даже ухом не повел.

— У тебя есть талант, детка. Качества, которые позволят нашей молодой компании процветать. Знаешь, почему политики держатся на плаву многие годы?

— Да мне откуда знать? Наверное, из-за беспринципности и продажности.

— И-мен-но! — отчеканил он. — Компромат! Подумай, сколько в твоей, точнее, нашей школе учится перспективных. Будущие политики, профессора, учителя, разные творческие личности. Я быстро смогу скопить на учебу, Мэй. Просто родителям некоторых учеников придется немного раскошелиться. Ну, и в будущем, конечно, тоже. Понимаешь, это моя инвестиция.

— Стоп-стоп! Чего ты хочешь от меня-то? — непонимающе помотала головой, пытаясь выгнать вязкую, противную муть из сознания.

— Мэй, о-очень много чего хочу, точнее, захотел, когда увидел тебя в школьном дворе. — Его кадык поднялся. — Но сперва дела. Итак! — Келли хлопнул себя по коленкам. — Твой талант плюс моя щедрость. Море травы и алкоголя. Рыбалка. Сети. Заманивание мальков, которые вскоре станут большими рыбами. Жирными. Понимаешь?

— Погоди! — прошептала. — То есть ты решил, что я стану крутить задницей перед парнями, чтобы Томпсон потом снимал, как они нюхают, принимают химию и неадекватно себя ведут?

— Точно! — щелкнул пальцами Келли. И добавил: — Бин-го!

— Ни за что! Да ты точно больной! Найди другую тёлку… — начала.

— Тише-тише. Детка, я бы с радостью, но дело вовсе не в том, что ты миленькая. Попка, ножки, всё такое…

— Заткнись! — зло процедила.

Больше всего взбесило это его «миленькая».

— Мэй, не прибедняйся. Я навел о тебе справки. И очень-очень удивился!

Келли подсел ближе. Его участившееся дыхание.

— Так вот, к лучшему комплименту… Детка, поделись секретом: как ты это делаешь?

Отодвинулась.

— Ну что! — Келли, улыбаясь, гулко хлопнул в ладоши и растер их. — Завтра начинаем? Не стоит медлить.

— Ты оглох? Не буду помогать. Точка!

— Боюсь, у тебя нет выбора, моя любимая девочка, — холодно сказал он. — У нас кое-что есть, чтобы ты стала сговорчивее.

— И что? Отнесешь пленку в полицию? — с ложной бравадой спросила, а у самой поджилки тряслись.

Моя родная тетя Энджи, и ее подруга-филиппинка. Их жизнь в Нью-Йорке. Две успешные, уверенные в себе женщины. Мамина неприкрытая зависть к старшей сестре. Редкие приезды любимой тети. Наш с ней разговор в начале учебного года. Она поинтересовалась, куда я собираюсь поступать. Тоска зеленая! Да никуда. Везде смертная скука. Мама настаивала на юридическом. Мол, с моей-то ершистостью и природным артистизмом может сложиться успешная карьера. Наша с тетей тайна. Она посоветовала не торопиться. Взять паузу в год. И отправиться на стажировку в издательство модного журнала, где она работала. Восторг! Свобода, большой город. Классные тусовки и продвинутые люди. Это то, что мне было нужно. Мы условились, что я поставлю предков в известность перед самым выпускным, чтобы у мамы было меньше поля для давления и ворчливых комментариев.

Очень чреватый компромат и ловушка Келли. С моим-то прошлым… Придай этот гад публичности видео, тетя Энджи точно отказала бы в стажировке. Она ненавидит наркотики. От них умер ее лучший друг-фотограф. Тетя — учредитель фонда борьбы с наркотой. Она не в курсе, что я лежала в клинике. Под угрозой покончить с собой запретила маме и папе трепать об этом. Клиника плюс кассета — последний гвоздь в крышке гроба с названием «Мечта». Ну а несколько краж алкоголя в супермаркетах и два привода в участок — это уж так, в догонку.

— Ну зачем в полицию? Я же не зверь, — хмыкнул Келли.

Моя горькая ухмылка. Широкая улыбка чертова шантажиста.

— «Удовольствие — как высшее благо», — процитировал он меня. — Ты правильно заключила: подобные мне «идут по головам». Такая уж натура.

Подлецу хватило наглости положить руку мне на плечо.

— Детка, зачем тебе слоняться с фонарем по городу, чтобы найти тех, кого не существует? Это ведь скучно и утомительно, верно? Лучше давай от души повеселимся?

— Сказала же, нет! — убрала руку.

— Я знаю и про клинику, и про твои проблемы с законом, — шепнул он на ухо.

Встала с дивана. От его близости внутри всё содрогалось.

— Завтра жду тебя до школы, детка, — через зевок произнес Келли. — Поверь, мы отлично проведем время вместе. Тебе понравится. Ну, можешь идти. Или, хочешь, оставайся. Поваляемся в постели, посмотрим какой-нибудь фильм. Обещаю не приставать.

Жуткий цинизм