красивую незнакомку. Молодая, даже юная, ненамного старше Кайши, лицо приятное, смуглое, а вот глаза, кажется, светлые, серо-зеленые или голубые, с башни не видно. Одета чудно, по-хазарски – тонкие шелковые шальвары, зеленые башмаки с загнутыми вверх носами, длинная, застегивающаяся спереди на пуговицы рубаха – халат называется. Волосы не поймешь какие – медно-рыжие, Кайша таких в жизни не видел.

Отряхнувшись от пыли – всё ж таки не удержалась на ногах, упала, когда с повозки прыгала, – девушка погладила ослика и, подойдя к валявшемуся в дорожной пыли колесу, пнула его ногой. Кайша ухмыльнулся – тут уж пинай, не пинай, само не сделается. Вздохнув, незнакомка осмотрелась, присела у колеса – полы халата погрузились в пыль. Заметив это, девушка быстро вскочила, подбежала к накренившейся повозке и… проворно расстегнув пуговицы, сбросила с себя халат. Кайша даже покраснел – фигурка у девицы была что надо! Талия тонкая, осиная, в пупке что-то блестит – жемчуг? лал? – грудь прикрыта широкой золоченой лентой, а шальвары сидят настолько низко, что вот еще бы пониже, и… Повернувшись к башне спиной, девчонка нагнулась к колесу – шальвары едва не спали. Кайша утер слюну. Подняв колесо, красавица кое-как подкатила его к повозке и обернулась, устало вытерев со лба пот.

– Эй, воин!

Кайша не сразу понял, что обращаются к нему. А когда понял, высунулся с башни, хоть это и строго-настрого запрещено было.

– Чего тебе?

– Взгляни направо, не едет ли кто? – попросила дева. Говорила она хоть и на славянском наречии, но как-то странно, тягуче – «взгля-а-а-ни», «на-аправо-о».

– Нет, похоже, никого, – сообщил воин.

– Жаль. – Девушка искренне огорчилась. Уселась на край рва, сверкнув пупком, снова взглянула на Кайшу: – А ты давно тут стоишь?

– Да давненько.

– И часто кто-нибудь проезжает?

– Бывает, ты подожди.

– Придется, – улыбнулась дева.

Кайша огляделся по сторонам. Ну вот, ездили же возы, а сейчас… Ага, вроде бы за ближним холмом поднялась желтая дорожная пыль.

– Вроде бы едет кто-то.

– Вот и хорошо, – снова заулыбалась девица. – Может быть, помогут… Ой! – Она вдруг испуганно передернула плечами. – А если это разбойники, ты позовешь помощь?

– Обязательно! – рассмеялся отрок, глядя, как из-за поворота выворачивает очередной обоз.

Девчонка быстро накинула халат, застегнула… И вмиг договорилась с чернявым мужиком, видимо старшим обоза. Протянув ему несколько серебряных монет, что-то сказала. Обозник кивнул – возницы слезли с телег и сноровисто поставили колесо на место.

Ну, вот и все, грустно подумал Кайша.

Усевшись в повозку, девчонка неожиданно обернулась.

– Как звать тебя, воин?

– Кайша.

– Я перед тобою в долгу, Кайша… Знаешь что, приходи сегодня, как сменишься, на постоялый двор Костадиноса Левита, это на Подоле, знаешь?

– З-знаю, – заикаясь от волнения, вымолвил Кайша. – А м-можно я не один приду, с другом?

– Приходи с другом, – засмеялась дева. – Спросишь Пердикку, это я. У нас будет веселое представление: песни, музыка, танцы.

– А, так ты из скоморохов, – догадался гридь.

Пердикка отмахнулась.

– Не совсем так. Я танцовщица и… в общем, увидишь. Так придешь?

– Конечно.

Постоялый двор ромея Костадиноса друзья – Кайша и Хотовид – отыскали быстро, и вот теперь наслаждались танцем.

Голая красавица Пердикка танцевала так самозабвенно, что невольно хотелось сбросить одежду и присоединиться к ней, забыв всякий стыд. Друзья смущенно переглядывались и даже забыли о том, что могут встретить знакомых, которые, уж конечно, не преминут сообщить о том, что видели, воеводе.

Наконец бубны смолкли. Угасла мелодия свирели, и танцовщица, бессильно распластавшись на полу, вскочила, поклонилась до земли и быстро исчезла за занавесью под бурные крики зрителей.

– Здорово, – прошептал Хотовид. – Ну и девка. Ты где с ней познакомился, Кайша?

– Говорю же, сегодня на башне!

– Везет тебе. Мне так вообще ничего хорошего не попадается.

Собравшиеся в длинном полутемном зале люди – купцы, приказчики, воины – потихоньку покидали постоялый двор. Кто уходил в соседнее помещение, кто во двор, чтобы выпить на прощание бокал недорогого хиосского вина.

– Похоже, и нам пора, – вздохнул Хотовид. Его приятель кивнул, и парни вышли во двор, окунувшись в теплую черноту наступающей ночи.

Подойдя к воротам, Кайша почувствовал вдруг, как кто-то взял его за руку. Обернулся.

– Пердикка!

– Отойдем ненадолго, – стрельнула глазами дева. Какого они цвета, и сейчас было не разобрать – темно.

Кайша обернулся к приятелю.

– Подожди у ворот.

Сердце его билось так тревожно-томительно, как никогда еще в жизни не билось. Танцовщица отвела его в дальний угол двора, положила руки на плечи:

– Давно служишь, воин?

– Давно… – Набравшись смелости, Кайша обнял ее за тонкую девичью талию.

– А кто у вас старший? Я, кажется, его знаю.

– Ты знаешь Твора? Откуда?

– Кажется, знаю, – с нажимом повторила девушка и, прижавшись к парню всем телом, попросила: – Приведи его сюда. Завтра же.

– Но как… – Кайша замялся, а Пердикка вдруг приникла губами к его губам в жарком затяжном поцелуе… Руки молодого воина скользнули под халат…

– Приведешь? – отстранившись, томно спросила дева.

Кайша ответил, не слыша себя:

– Да…

– Тогда тебе будет награда, – проведя рукой по его лицу, смеясь, пообещала Пердикка. – А сейчас уходи. Хозяин давно ищет меня. Прощай.

– До завтра… – прошептал молодой воин, решивший, что завтра во что бы то ни стало приведет Твора на постоялый двор ромея. Раз Пердикка просила… И обещала награду! Ну, завтра он ей напомнит, осталось лишь уговорить Твора. Впрочем, чего его уговаривать? Он ведь еще не женат, кажется…

– Какая еще танцовщица? – выйдя из караульного двора, недоуменно переспросил Твор. – Откуда она меня знает?

– Не знаю, – Кайша пожал плечами. – Сказала, что ты будешь рад ее видеть.

– Ну, что ж… – Твор покачал головою. – Эх, только бы Вятша не проведал.

Они вышли к постоялому двору Костадиноса со стороны Щековицы, где было вполне безлюдно, а значит, меньше риска повстречать какого-нибудь знакомого, который, конечно уж, поинтересовался бы, с каких это пор младшие дружинники шляются по ромейским вертепам.

Пердикка встретила их у входа. Бросилась было с улыбкой и тут же остановилась, виновато хлопнув ресницами.

– Ой, прошу прощения. Кажется, я не того имела в виду.

– Жаль, – усмехнулся Твор, во все глаза разглядывая танцовщицу.

– И все равно не уходите! Оставайтесь оба – я так рада, когда людям нравятся мои танцы.

Притворяясь равнодушным, Твор пожал плечами. Ну, раз девушка просит, так и быть, можно и остаться.

– Сядем там, в уголочке. – Он неопределенно кивнул куда-то в полутьму залы.

Едва успели сесть, как зарокотали бубны, и вокруг низкого стола ярко вспыхнули зажженные расторопными слугами свечи. Твор так и не заметил, откуда именно танцовщица ворвалась в залу, – просто