Вода закипела. Лавди потянулась к заварочному чайнику.

– Только одну рубашку успела, – виновато сообщила Джудит.

– Не надо больше, заканчивай. Выключи утюг. Если хочешь помочь, накрывай на стол. Чашки и тарелки – в буфете. В хлебнице должен быть кусок шафранного кекса, а масло – в плошке на холодильнике.

Они освободили на столе место, сдвинув в сторону несколько газет и «Фермерский еженедельник», и расставили все для чая. Ната тоже позвали к столу, но он отказался, предпочитая возиться со своей машинкой, которую катал туда-сюда по полу, мыча себе под нос, что должно было изображать шум мотора. Лавди оставила его в покое.

– Извини за беспорядок и за то, что не пустила тебя дальше кухни, – сказала она.

– Не говори ерунды.

– Я сделаю генеральную уборку и пришлю тебе официальное приглашение. На самом деле, домик – чудный, а новая ванная – просто прелесть. Кафель, горячие трубы под полотенца и прочее. Миленький папчик – сама щедрость. Жалко только, что у нас одна-единственная спальня. Нат спал бы лучше один, в своей спальне. Но тут уж ничего не поделаешь. – Она налила Джудит чаю. – Вот у тебя дома всегда ни пылинки, полный порядок.

– Это Филлис. К тому же у нас ведь нет трехлетнего пострела, который все переворачивает вверх дном.

– В хорошую погоду еще ничего, он почти весь день играет на улице. Но когда идет дождь, просто сил нет никаких, столько грязи!

– Где Уолтер?

– Да где-то тут, неподалеку. На верхнем поле, наверно. Скоро вернется на дойку.

– Ты ему все еще помогаешь?

– Иногда. Когда нет миссис Мадж.

– А сегодня?..

– Нет, сегодня я свободна, слава богу.

– У тебя усталый вид, Лавди.

– У тебя бы тоже был усталый, если бы ты не спала до трех часов.

Она сидела, положив острые локти на стол и обняв ладонями кружку с горячим чаем; взгляд потуплен, ресницы опущены. Джудит вгляделась в ее лицо и увидела, к ужасу своему, что в этих длинных черных ресницах дрожат сдерживаемые слезы.

– Господи, Лавди…

Та яростно замотала головой:

– Я просто устала.

– Если у тебя какие-то неприятности, ты же знаешь, со мной всегда можно поделиться.

Лавди опять покачала головой. По ее щеке покатилась слезинка. Она подняла руку и неуклюже ее вытерла.

– Послушай, нельзя держать все в себе, от этого только хуже.

Лавди молчала.

– С Уолтером нелады?

Нелегко было заставить себя произнести эти слова: Джудит понимала, что рискует нарваться на грубость. Но рискнула. И Лавди промолчала.

– У вас проблемы?

Лавди что-то неразборчиво пробормотала.

– Прости, что?..

– Я говорю, другая женщина. У него другая женщина.

Джудит обомлела. Она осторожно поставила свою кружку на стол.

– Ты уверена?

Лавди кивнула.

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю. Они встречаются. По вечерам, в пабе. Иногда он возвращается домой только ночью.

– Но как ты о ней узнала?

– Мне сказала миссис Мадж.

– Миссис Мадж?!

– Да. До нее дошли разговоры деревенских. И она рассказала мне – рассудила, что я должна знать. И поговорить с ним начистоту, чтобы он завязывал с этим.

– На чьей она стороне – на твоей или на его?

– На моей. Но до известной степени. По-моему, она считает, что раз муж начал искать развлечений на стороне, значит что-то не так с его женой.

– Почему она не устроит ему головомойку? Он же ее сын!

– Она говорит, что это не ее дело. Надо отдать ей должное, она никогда не вмешивалась в нашу жизнь.

– Кто эта женщина?

– Штучка еще та. Она появилась в Порткеррисе летом. Приехала с каким-то липовым художником из Лондона. Она пожила с ним сколько-то, а потом то ли они разругались, то ли он нашел кого-то еще… в общем, она от него съехала.

– Где она живет?

– За Веглосом, в трейлере.

– Где они с Уолтером встретились?

– В каком-то пабе.

– Как ее зовут?

– Ты не поверишь.

– Ну все-таки.

– Арабелла Блямб.

– Не верю.

И неожиданно, совсем некстати, обе расхохотались, даже Лавди не удержалась, несмотря на то что на щеках у нее все еще блестели слезы.

– Арабелла Блямб…

Прозвучавшее во второй раз, это имя показалось Джудит еще более невероятным…

– Ты ее видела?

– Да, один раз. Как-то вечером она была в Роузмаллионе, а я пошла с Уолтером в паб выпить пива. Она весь вечер просидела в углу, не спуская с него глаз, но они не заговаривали друг с другом из-за меня. Дьявол, третий лишний! Это такая грудастая, дебелая бабища, похожая на грузчика. Браслеты, бусы, сандалии, а грязноватые ногти на ногах выкрашены зеленым лаком.

– Какая мерзость!

– Но чувственность из нее так и прет. Сочная, пышная, прямо-таки крупный перезрелый плод. Что-то, видно, в ней есть. В этой плотскости. Надо бы посмотреть это слово в словаре.

– Нет, я думаю, оно очень к месту.

– У меня ужасное чувство, что она совсем вскружила Уолтеру голову. – Откинувшись на спинку стула, Лавди залезла в карман брюк и вытащила помятую пачку сигарет с дешевой зажигалкой. Закурила и, помолчав, сказала: – Я не знаю, что делать.

– Послушайся миссис Мадж – поговори с Уолтером.

Лавди выразительно фыркнула, потом подняла свои прекрасные глаза на Джудит, и их взгляды встретились.

– Я попробовала… этой ночью, – проговорила она безнадежно. – Я была рассержена, мне все осточертело. Уолтер явился домой в одиннадцать, и от него разило виски. Он, когда выпьет, становится буйный, и мы разругались в пух и прах. Так орали друг на друга, что даже разбудили Ната. Уолтер заявил, что будет делать, что хочет, и встречаться, с кем хочет. И что я сама во всем виновата, потому что, мол, я никудышная жена и мать, и в доме вечно бедлам, и даже готовить я толком не умею…

– Это жестоко и несправедливо!

– Я знаю, стряпня – мое слабое место, но так ужасно, когда тебе об этом говорят. И еще кое-что. Ему не нравится, что я беру Ната с собой в Нанчерроу. По-моему, в душе он просто бесится. Как будто это унижает его достоинство…

– Уж кому-кому, а Уолтеру не годится задирать нос.

– По его словам, я хочу сделать из Ната этакого маменькиного сыночка. А его сын должен быть Маджем, а не Кэри-Льюисом.