Так что о Лавди пришлось на время позабыть. А теперь представился удобный случай, и Джудит готова выполнить обещание – она заедет на ферму, посидит часок-другой с Лавди и Натом. Жаль, эта мысль не пришла ей в голову раньше, тогда она купила бы в Пензансе цветы для Лавди и, пожалуй, что-нибудь Нату – игрушку или конфеты. Но теперь уже поздно, подарки придется оставить на другой раз.

Она выехала из Роузмаллиона, поднялась в гору, миновала ворота Нанчерроу и проехала еще около мили, пока не добралась до поворота на Лиджи. Узкая, изрытая колеями дорога ныряла между гранитных оград и зарослей утесника. В конце стоял указательный столб, на котором значилось – «Лиджи», и каменная плита, на которой Уолтер каждый день оставлял бидоны с молоком для грузовика оптового скупщика. До главного дома фермы надо было трястись еще милю по ухабистой петляющей дорожке, но низенький каменный коттедж, восстановленный полковником, когда Уолтер и Лавди поженились, стоял на полпути, по левую руку. Прилепившийся к склону холма домик поблескивал на дожде шиферной крышей, его сразу же можно было заметить по вывешенному на веревке белью, которое трепал сырой ветер. Джудит подъехала к распахнутым воротам, подпертым булыжником; за ними виднелась поросшая травой тропинка, которая, казалось, должна бы вести в сад. Но сада не было. Только веревка с бельем, несколько кустиков утесника и на земле брошенные игрушки – ржавый трехколесный велосипед, оловянное ведерко с лопаткой. Джудит остановила машину и выключила зажигание. Стал слышен шум ветра, где-то залаяла собака. Она вылезла из машины, прошла по дорожке из гранитной плитки и открыла обшарпанную крашеную дверь.

– Лавди!

Она вошла в маленькую прихожую, тут висели старые плащи и пальто, на полу валялись облепленные грязью ботинки.

– Лавди!

Она открыла вторую дверь.

– Это я!

Кухня, она же гостиная. Почти точь-в-точь как у миссис Мадж. Пыхтит плита, стираное белье вздернуто на подъемном блоке к потолку, пол из плитняка, несколько ковров, стол, глиняная мойка, собачьи миски, ведро для предназначенных свиньям отбросов, кипы старых газет, полки для посуды, набитые всякой всячиной, продавленный диван.

На диване, заложив большой палец в рот, спал Нат. На нем был комбинезончик, далеко не чистый, да еще и мокрый. На одной из полок бубнило радио. «Мы еще встретимся, не знаю где и когда…» Лавди утюжила белье.

– Это я, – сообщила без всякой надобности Джудит.

– Ого! – Лавди поставила утюг. – Ты откуда взялась?

– Я только что из «Святой Урсулы». Отвезла Джесс.

– Боже, ну и как она?

– Что-то поразительное. Абсолютно спокойна. Ни слезинки. Зато я чуть не разревелась.

– Как ты думаешь, ей там понравится?

– Думаю, да. Ей разрешено звонить мне, если затоскует. Кому и впрямь тоскливо, так это мне. Заехала к тебе развеяться.

– Я не уверена, что это подходящее место.

– А по мне, лучше не придумаешь. Вот бы чашку чая.

– Я поставлю чайник. Раздевайся. Кинь плащ где-нибудь.

Джудит сняла плащ, но кинуть его было некуда: на одном стуле высилась горка чистого белья, на другом спала огромная полосатая кошка, на диване развалился Нат. Джудит ничего не оставалось, как вернуться в прихожую и повесить свой плащ на крючок прямо поверх черных клеенчатых брюк, забрызганных грязью.

– Прости, Лавди, что раньше к тебе не выбралась, ни минутки не было свободной – столько хлопот с Джесс…

Джудит подошла к дивану и поглядела на спящего Ната. Щеки у мальчика были румяные, в пухлом кулачке он сжимал ветхое шерстяное одеяло с жалкими остатками тесьмы по краям.

– Он всегда спит днем?

– Обычно нет. Но сегодня ночью до двух часов колобродил, я с ним просто измучилась.

Лавди наполнила чайник под краном мойки и поставила его на плиту.

– По правде говоря, я никогда не знаю, будет он спать или нет. Всю душу мне вымотал. Поэтому сейчас его и не трогаю – можно хоть минутку вздохнуть спокойно. Вот решила белье выгладить, пока он спит.

– Может быть, если его сейчас разбудить, он вечером быстрее заснет?

– Может быть. – Но эта идея явно не вызвала у Лавди энтузиазма. – Когда ему не спится, его ничем не унять. А сегодня слишком сыро для игр на улице.

«Но я знаю, мы встретимся снова когда-нибудь в солнечный день», – меланхолически гнусавило радио. Лавди подошла к приемнику и выключила его.

– Глупая песенка. Слушаю от скуки. Я сейчас все уберу и освобожу тебе место…

Она начала сгребать в кучу неглаженое белье, но Джудит остановила ее:

– Дай-ка лучше я. Пока ты возишься с чаем, я закончу с этим. Я гладить люблю. Разбуди Ната, и сядем втроем пить чай…

– Ты серьезно? Мне как-то неудобно…

– Для чего еще существуют подруги, дорогая? – проговорила Джудит тоном Мэри Милливей. Она взяла мятую рубашку, верхнюю в куче белья, и разложила ее на гладильной доске.

– У нее должен быть идеальный вид? Если да, то мне придется ее сбрызнуть.

– Да нет, главное, чтобы ее можно было хоть как-то сложить и убрать в бельевой комод Уолтера.

Лавди плюхнулась на диван возле спящего сына.

– Описался, разбойник этакий! – Но в ее голосе звучала ласка. – Эй, Нат, просыпайся! Сейчас будем пить чай.

Она положила ладонь на круглый животик ребенка, наклонилась и поцеловала его. Занимаясь глажкой, Джудит отметила про себя, что подруга выглядит ужасно. Вид измотанный, под глазами – темные круги. Бывает ли в этом доме хоть когда-нибудь чистота и порядок, гадала Джудит, более или менее прибрано? Хотя бы раз в году? По всей вероятности, нет.

Нат открыл глаза. Лавди подняла его и посадила себе на колени; прижав к груди, ворковала с ним, пока он окончательно не проснулся. Поглядывая по сторонам, мальчик заметил Джудит.

– Кто эта тетя?

– Это Джудит. Ты же видел ее недавно, у бабушки.

Черные глаза Ната блестели, точно пара сочных изюминок.

– Я ее не помню.

– Зато она тебя помнит и пришла к нам в гости.

Лавди встала, подняла Ната на руки.

– Пойдем-ка переоденемся.

– А мне с вами можно? – попросилась Джудит. – Дом посмотреть.

– Нет, – решительно воспротивилась Лавди. – Там страшный беспорядок. Ты бы предупредила, что приедешь, – я бы запихала весь хлам под кровать. Я вожу экскурсии только при условии предварительного уведомления. Знаешь, как в старинных замках, открытых для посетителей. Посмотришь в следующий раз.

Она вышла, и в приоткрытую дверь Джудит успела разглядеть громадную медную кровать. Упорно разглаживая утюгом неподатливые складки пересохшей рубашки, она прислушивалась к болтовне Лавди с Натом. Слышно было, как выдвигаются и задвигаются ящики комода, открываются краны, сливается вода в уборной. Вскоре они вернулись. Нат, в чистом комбинезончике, причесанный, казался пай-мальчиком и совершенным тихоней. Лавди поставила его на пол, отыскала ему игрушечный грузовичок и предоставила возможность развлекаться самому.